Констанс посмотрела снизу вверх в его красивое лицо, пытаясь отгадать, был ли этот вопрос обычным проявлением вежливости. Но, увидев, что голубые глаза Чарлза горят задорным огоньком по-настоящему глубокого интереса, она осмелела.
— Стенку вазы можно проткнуть специальным ножичком, когда фарфор становится твердым, как толстая кожа. Тем не менее, действовать надо крайне осторожно: глина должна быть достаточно сухой, чтобы не прорваться и выдержать давление ножа, но в то же время достаточно мягкой, чтобы не треснуть.
— А вот эта? — Чарлз ткнул пальцем в большое блюдо, середину которого украшали золотисто-красные завитки.
— Тут вы видите эффект, который называется мраморным. А это, — объясняла Констанс, показывая на следующее блюдо, — я делала почти так же, но вычистила донышко скребницей. Видите, как оно отличается?
Констанс переходила от изделия к изделию, увлекаясь рассказом все больше, а Чарлз послушно следовал за ней. Спустя несколько минут она вдруг заметила, как на его лице расцветает широкая улыбка, и сразу остановилась.
— В чем дело? Разве я сказала что-то смешное?
— Ничего. Просто… вы так захватывающе рассказываете о своей работе. Наверное, вам бесконечно дороги все эти вещи. Скажите, Констанс, а вам не жалко с ними расставаться?
— Это тяжело, вы правы, — призналась она. — Они становятся частью меня, как дети. Но у меня есть парочка вещей, которые я никогда не продам.
На самом деле когда-то их было куда больше, но в разгар последней сцены ревности Роберт разбил массу поделок, гоняясь за женой по квартире. И, прежде чем Констанс успела выскочить на улицу, он опустился до того, что искромсал в клочья ее любимую картину — портрет отца, сделанный по фотографии.
— Но что поделать? Я зарабатываю этим на жизнь.
— Если так пойдет и дальше, у вас скоро отбою от клиентов не будет.
— Вряд ли.
— Не сомневайтесь, я уверен. — Чарлз подошел к ней совсем близко, и Констанс почувствовала его дыхание на своем лице. — Первое, что вы должны втемяшить себе в голову, это то, что в нашей жизни, когда каждый сам за себя, вы — лучшая из лучших. Только так вы попадете на вершину мира.
— А если я не хочу туда?
— Тогда вы вообще ничего не добьетесь, — сухо ответил Чарлз.
— Ну и пусть. Но, куда бы я ни попала, мне везде будет хорошо. А вам?
— Мне? — растерялся Чарлз.
— Я наступила на больную мозоль?
— Давайте не будем говорить обо мне.
— А может, все-таки поговорим?
— Хорошо, будь по-вашему, но только после обеда.
