К счастью, Кеплер не заставил себя ждать, и его пространное послание, целое сочинение, пришло с той же почтой, что и письмо Медичи. Оно несказанно обрадовало Галилея, особенно после пережитого в Болонье. Один из величайших астрономов Европы ответил дружеским и восторженным посланием. Он поверил ему и встал на его сторону!
В середине марта, писал Кеплер, до него дошли первые вести о его открытиях. Галилей, как передавали, обнаружил четыре планеты, которые вращаются вокруг какой-то большой звезды. Это сообщил ему Вакгер фон Вакхенфельс. Оба они были очень взволнованы. Неужели решится их давний спор относительно учения Джордано Бруно о множественности миров? Вакгер защищал мнение Бруно, Кеплер его оспаривал. Если Галилеевы планеты вращаются вокруг одной из фиксированных звезд, то тогда Бруно, считавший звезды солнцами, центрами собственных планетных систем, несомненно, прав. А это делало его мысль о множественности миров и бесконечности вселенной столь вероятной, что неизвестно, как на нее возражать. Вакгер торжествовал. Кеплер был подавлен. В реальность звезд-солнц он не верил, тревога у него была иная: не поколеблят ли новые открытия его «Тайны Вселенной»? Ведь там он показал, что планет, не считая Солнца, может быть только шесть! Но тут его озарило: речь, вероятней всего, идет о лунах, вращающихся вокруг Сатурна, Юпитера, Марса и Венеры. У пятой планеты, у Меркурия, луна еще не открыта, поскольку теперь Меркурий невидим в лучах Солнца!
Вакгер и Кеплер с нетерпением ждали дальнейших вестей. В начале апреля первые экземпляры «Звездного вестника» достигли Праги. Император познакомил Кеплера с этой книжкой. Призыв ко всем астрономам и философам высказаться по существу был им услышан. Разве, узнав такое, можно молчать! Тем временем пришло письмо Галилея к тосканскому послу, где тот с большой любовью отзывался о Кеплере и просил передать ему экземпляр «Звездного вестника».
Он, Кеплер, взялся за перо, дабы Галилей мог использовать его послание против угрюмых хулителей новизны, которые считают все неизвестное им невероятным, а все, что выходит за пределы Аристотелевой ограниченности, нечестивым и преступным. Отсутствие подходящих зрительных труб не позволяет ему на опыте убедиться в правоте Галилея, но, даже ничего еще не увидев, он убежден, что «Звездный вестник» не лжет. Полное доверие к Галилею оправдано как его репутацией и положением, так и невозможностью долго скрывать обман. Будто это пустяк — выставить на посмешище династию Медичи, назвав в ее честь не планеты, а плоды воображения.
