В бараках, приткнувшихся сбоку к холму, света не было. На мгновение луна, мелькнувшая среди черных туч, несущихся на запад, подобно вспышке магния, осветила их неровные силуэты. На скалы с глухим шумом набегало море, все в длинных белых барашках.
За живыми изгородями и оградами из колючей проволоки по обе стороны карабкавшейся на холм дороги лежали террасы возделанной земли. Атила засунул руки в карманы и замедлил шаги. Внезапно он остановился посреди дороги и попытался закурить, но из-за ветра не смог зажечь сигарету и снова спрятал портсигар. Затем он вдруг решительно повернул назад и пошел по тропинке, которая вела к заводу.
Цыган Эредиа, которого дон Хулио несколько месяцев назад нанял ночным сторожем, ждал вестей от Атилы с четырех часов дня. Атила взглянул на циферблат: час, нет – половина второго. Самое лучшее время для встречи.
Стараясь ступать бесшумно, Атила пересек пустынную площадку перед входом и подошел к железной решетке ворот. Он осторожно потянул засов, который Эредиа нарочно оставил незадвинутым. Вставляя засов в гнездо, он услышал шаги на дорожке, посыпанной гравием, и различил за будкой тень своего приятеля.
– Как дела? – спросил Эредиа, выходя ему навстречу.
– Все улажено.
Цыган провел его в будку. Керосиновая лампа освещала тюфяк, покрытый смятыми одеялами, судки, в которых Эредиа держал еду, и сваленные грудой комиксы.
– Ходил туда малый, смотрел?
– Да. Он был там сегодня.
Атила предложил ему закурить. Эредиа высыпал на ладонь горстку табаку.
– А ты как? Договорился с этим типом?
– Да. Завтра в шесть поменяемся.
– А под каким предлогом? Что ты ему сказал?
– Да ни под каким. Сказал, что хочу в субботу быть свободным.
– Он даст тебе ключ, это точно?
– Да ну тебя к черту, – буркнул Эредиа. – Я ведь тебе уже обо всем говорил сегодня.
Наступило молчание. Сидя на корточках на тюфяке, они с притворным интересом рылись в груде комиксов.
– В котором часу пойдете? – спросил наконец Эредиа.
– К восьми.
– Бал начинается без четверти восемь.
– Поэтому так и решили. Он наверняка уйдет позже.
– Я подожду вас в условленном месте.
– Не беспокойся. Будем вовремя.
– А потом пойду с колотушкой к площади.
– Здоровайся с прохожими. Чтобы видели, что ты на дежурстве.
– Не волнуйся, если я примусь голосить, меня даже поп услышит…
Больше говорить было не о чем. Но Атила сидел на тюфяке как пригвожденный, весь во власти необъяснимого смятения.
– Цыган, – сказал он.
Растянувшись на одеялах лицом вверх, Эредиа развлекался тем, что пускал дым колечками, нанизывая одно на другое.
