Гость вежливо засмеялся, и как только Валентина Степановна вышла из комнаты, приступил, наконец, к делу.
Он объяснил Нине Григорьевне, что решился прийти к ней не без некоторого колебания. Но счел своим долгом поступить именно так. Он рассказал о том, что история с приходом Пенкина в школу и его отличными отметками есть чистейшей воды выдумка. Что за Пенкина отвечают на уроках другие ребята и что он сам принимает участие в обмане. Что вся эта затея противоречит его убеждениям и именно поэтому он решил рассказать все откровенно Нине Григорьевне, чтобы и ее не ставить в ложное положение.
— Конечно, и у нас могут быть из-за этого неприятности, — добавил он очень серьезно.
— А кто же красил класс? — спросила Нина Григорьевна.
— Второе звено под управлением Кудрявцевой. Пенкин тут совершенно ни при чем.
— А ты говорил ребятам, что это — нехорошо?
— Конечно, говорил. Но они меня не послушались. Вот почему я и решил прийти к вам.
— Почему же ты не мог этого сказать мне сегодня в школе?
Тут он немножко замялся, а потом объяснил, что не нашел ее в учительской — она рано ушла. Это было правдой — Нина Григорьевна ушла рано.
— Ну вот и все, — сказал он, отставив пустую чашку, так что трудно было определить, к чему относились слова — к чаю или к его рассказу. — Вы считаете, что я поступил правильно, рассказав вам правду?
Чувствовалось, что сам он ни чуточки не сомневался, что поступает правильно и спрашивает так, для порядка.
— Конечно, правильно.
Он поблагодарил за чай, извинился и пошел одеваться.
— Я думаю, не стоит, говорить ребятам, что это я рассказал вам… — сказал он, заматывая вокруг шеи шарф.
— А почему?
— Это может поставить меня, да и вас, пожалуй, в ложное положение, — ответил он, подумав.
Он все говорил веско, обдуманно, точно. И во всем был прав. Он показался Нине Григорьевне очень взрослым, страшно взрослым, гораздо взрослее ее самой.
Гость попрощался сперва с Валентиной Степановной, потом поклонился Нине Григорьевне, приветливо улыбнулся и вышел на лестницу.
— Какой воспитанный мальчик! — сказала Валентина Степановна.
— Да, очень, — откликнулась дочка.
Он поступил правильно.
И пионерка Нина Павлычева была неправа, когда принесла на урок лягушку, перевязанную розовой ленточкой.
Это не дело — носить в класс лягушек. Но Нина Григорьевна почему-то расстроилась. После его прихода уже нельзя было притворяться, что ей ничего неизвестно. Теперь Нине Григорьевне следовало действовать. Быстро и решительно.
