– Я не была среди них и не переживала того, что переживали они, поэтому и посоветовать бы ничего не смогла.
– Понятное дело, лауреат Нобелевской премии. – Защитник благоговейно возвел глаза к небу. – Мудрые слова! Хотя, с другой стороны, ни дня среди них не прожив, вы беретесь оценивать их поведение.
– Так же, как многие другие. Все мы еще долго будем об этом размышлять. Как известно, изуверский план гитлеровцев увенчался успехом. Вы наверняка знаете, чту сказал в конце сорок первого года комиссар варшавского гетто Ауэрсвальд: «Юденрат выполнил свою задачу. Ненависть еврейского населения направлена не на нас, а на него».
– Так почему же вы, зная, что наша ненависть к юденратам была запланирована гитлеровцами, позволяете себе их ненавидеть?
– Я не говорила, что ненавижу. Я скорблю. Но вернемся к вашему подзащитному. В жизни важно, как человек страдает и радуется, живет и умирает. В каком – назовем это так – стиле. Могу только сказать, что, даже если господин Румковский страдал от того, что ему пришлось сделать, стиль его был просто непристойным.
Регина в очередной раз подумала, найдется ли в зале врач. Поискала взглядом и с облечением увидела доктора Захарию. На шее у него висел стетоскоп. Неудивительно: насколько она помнила, доктора застрелили, когда он осматривал пациента.
– А как, по-вашему, Адам Черняков, покончивший с собой в Варшаве, когда узнал, чту ждет евреев, жил и умер в лучшем стиле?
– Да. Он как будто руководствовался запретом иудаизма: «Умри, но не преступи», – ответила она не раздумывая и, помолчав, добавила: – Во всяком случае, повел себя достойно.
– Но вы ведь знаете, в гетто Чернякова обвиняли, что он благоволит ассимилированным евреям, а его самоубийство сочли проявлением слабости. Я уж не говорю о том, что варшавское гетто перестало существовать в сорок третьем году, а лодзинское было ликвидировано последним в Европе. И прежде всего благодаря человеку, которого вы с такой легкостью клеймите.
– Моя оценка в силу обстоятельств – оценка ex post facto[28], что имеет и свои хорошие, и плохие стороны. Отсутствие личного опыта – это, конечно, плохо, но историческое знание и, прежде всего, дистанция – хорошо. Поэтому, полагаю, нет человека, который бы не склонил голову перед Адамом Черняковым, а вот с вашим клиентом дело обстоит иначе.
– Стало быть, не юденраты сослужили дурную службу, а лишь некоторые из их руководителей?
– Я не одобряю такие административные органы, как юденраты, и предпочла бы, чтобы гетто управляли немцы, и вся ответственность легла на них. Что же касается руководителей – разумеется, нельзя всех сваливать в одну кучу. Среди них были порядочные люди, но нашелся и такой вот Румковский.
