Господь и прежде дал ясно понять, что шесть лет рабского труда достаточно для возмещения человеком неуплаченного долга. Однако во Второзаконии Моисей дополняет повеление хозяину, отпускающему своего раба. Тот должен был добровольно снабдить раба от стад, от гумна и от точила своего, в зависимости от того, насколько его самого благословил Господь. Ведь после шести лет работы не на себя отпустить «брата» с пустыми руками значило бы вновь подвергнуть его риску потерять свободу.
Соблюдение этой заповеди служило благой цели, потому что она напоминала хозяевам о милости Божией, явленной Израилю в освобождении его из Египта. Она не давала бы им забыть, что их собственное благополучие по-прежнему зависит от этой милости.
Учитывал Моисей и такую ситуацию, когда раб настолько привязывался к своему господину и его семье, что не хотел уходить от него. В таком случае хозяину следовало проколоть ему ухо шилом в знак того, что он навеки остается его рабом.
Два довода приводит Моисей для того, кто, возможно, по жадности не захочет отпустить своего раба. Да подскажет ему чувство справедливости, что если бы он нанял свободного, то шесть лет его работы обошлись бы ему, по крайней мере, в два раза дороже. И затем, если он по вере будет послушен упомянутому повелению и отпустит своего раба на свободу, то Господь благословит его во всем, что он станет делать. Это обещание благословений в награду за послушание неоднократно дается во Второзаконии.
Закон о перворожденных животных (15:19-23)
Моисей напоминает об этом законе, апеллируя к способности человека отказываться от того, что ему принадлежит. Впервые этот закон записан в книге Исхода (13:11-15). Значение его было воспитательным: когда евреи приносили в жертву первенцев своих домашних животных, это напоминало им об освобождении их из Египта, где все перворожденные египтяне (и сыновья их и скот) погибли. Для евреев это было поводом наставлять собственных детей, рассказывая им о том, как Бог освободил их народ из рабства.
Первенца животного надо было принести в жертву на восьмой день. Эти жертвоприношения, кроме того, обеспечивали пищей священников.
По закону каждое первородное животное мужеского пола подлежало полному отделению для Господа. Оно не могло быть источником дохода для своего владельца, на первородном воле нельзя было пахать, первородного мелкого скота нельзя было стричь.
Каждый год, вероятно, во время одного из ежегодных праздников, первенцев из скота следовало приносить к главному святилищу и там предлагать в жертву. Мясо их затем съедалось в ходе общинной трапезы жертвователем и членами его семьи.
