Рассмотрим приношение за грех, полагавшееся священнику (4:3-12). Священник помазанный был фактически первосвященником, единственным, кому возливали елей на голову, чтобы помазать его. Если он, представитель народа перед Богом, совершал грех, то его грех делался виной всего народа. В таком случае ему предписывалось представить из крупного скота тельца без порока в жертву о грехе.
Следовавший затем ритуал был в целом таким же, как ритуалы при других жертвоприношениях, но в деталях его прослеживаются и явные отличительные особенности, которые касались священнодействия с кровью, а также того, как поступали с различными частями туши.
Жертвенное животное приводилось к дверям скинии собрания и после возложения на него рук подлежало закланию пред Господа.
В зависимости от теократического статуса жертвователя, с кровью при совершении ритуала жертвоприношения за грех производилась одна из трех главных процедур. Процедура, установленная для первосвященника или израильского общества в целом, была более сложной, чем вторая, упрощенная, процедура, установленная для вождя племени (начальника) или простого члена общества. Самой сложной была третья процедура, которой следовали при совершении особого ритуала в День искупления. В поразительном контрасте с ними находилась простая процедура, установленная для бедного человека, приносившего в жертву за грех птиц.
В случае принесения жертвы за грех первосвященника священник вносил кровь в скинию собрания, опускал перст в чашу с кровью и кропил ею семь раз пред Господом пред завесою святилища, т. е. завесой, отделявшей святое место от самого святого. Потом он наносил немного крови на рот жертвенника благовонных курений, а затем выходил во двор скинии, где выливал остатки крови тельца у подножия жертвенника всесожжений. Этот последний акт не имел никакого ритуального смысла и означал лишь то, что остатки крови выливались.
Сожжение внутренностей, покрытых жиром, на жертвеннике всесожжения происходило так же, как при принесении мирной жертвы.
Части туши распределялись в соответствии с одним из двух принципов, и характер ритуала зависел от того, приносилась ли жертва за грех священника (и даже всего общества, которое он представлял), или она приносилась за других. Священнику не разрешалось употреблять в пищу мясо животного, принесенного в жертву за его собственный (или общества в целом) грех, так что части туши, не сожженные на жертвеннике, должны были быть вынесены за стан, на место, почитавшееся ритуально чистым (где насыпался пепел), для сожжения их на дровах. Хотя о том, как поступали с тушей в случае принесения жертвы начальником, не упоминается, как не упоминается об этом и в случае приношения за грех рядовым членом общества. В стихе 6:26 указывается, что это мясо шло в пищу священнику, и он должен был съедать его на святом месте.
