Ее разбудил телефонный звонок. Звонила мать, которая сразу же почувствовала, что Лаура чем-то расстроена.
– Ты что, спала? – В голосе матери прозвучал укор.
– Просто домработница сегодня не пришла, и я немного устала, – извиняющимся тоном ответила Лаура.
– Не думаю, чтобы у тебя для этого была причина, дочка. Ты прибрала в доме?
– Наполовину.
– Тебе следует наладить отношения с Карлосом. Вчера мы с твоим отцом говорили об этом. Мы оба очень беспокоимся, потому что замечаем, что у вас не все ладно.
– Тебя волнует только то, что и другие это замечают, – сердито ответила Лаура.
– С тобой невозможно разговаривать, – услышала она в ответ. – Пойми, мы волнуемся, потому что любим вас.
– Не вмешивайся в мою жизнь, мама, – ответила на это Лаура и бросила трубку.
Она встала с постели. Сон окончательно испортил ей настроение. Она поставила греться кофе и почистила зубы. Потом закончила уборку в доме и надела халат – предстояло еще прибрать в приемной и в рабочем кабинете мужа, находившихся на верхнем этаже того же дома.
Это было просторное помещение с большими окнами. Позолоченная табличка на двери гласила: «Карлос Родо, психоаналитик». Лаура кусочком замши натерла табличку до блеска. Потом вошла в приемную и смахнула пыль со стола и с книг. Порылась в картотеке, а затем села на диван и представила, что она пациентка. Затем представила, что Хулио – психоаналитик и что он слушает ее из угла комнаты, который ей не виден. Покончив с фантазиями, она вдруг поняла, что испытывает злость на Карлоса за то, что, в отличие от нее, он располагал местом, где можно укрыться, спрятаться от всех и вся. Она поднялась и грязной тряпкой еще раз прошлась по столу и по дверцам книжного шкафа. Стекла и без того не сияли чистотой, а теперь на них появились еще и мутные разводы, но на этой неделе стекла мыть не полагалось. Выплеснув злость, Лаура снова принялась фантазировать. Она представила себя вдовой. Ей позвонили по телефону из больницы, где работал Карлос, и сообщили, что ее муж в очень плохом состоянии.
– Что с ним?! – спросила она.
– Готовьтесь к худшему, – ответили ей.
Он умер от инфаркта, а она, совершенно очевидно непричастная к его смерти, тем не менее почувствовала себя виновной и поспешила укротить фантазию, прежде чем решит воспользоваться своим вдовством так, как она этого желала.
Кое-как закончив уборку, она спустилась по лестнице к себе домой. Подходя к дверям квартиры, она почувствовала сильный запах горелого. Лаура вбежала в кухню и выключила газ. Кастрюлька, в которой она грела кофе, была вся черная, эмаль на дне потрескалась. Лаура прислонилась к холодильнику и безутешно рыдала несколько минут. Потом отмыла плиту и вернулась в гостиную. Подошла к стоявшему у окна письменному столу, достала из потайного ящика свой дневник, села и начала писать:
