Время от времени, сидя в темном баре и глядя перед собой на пепельницу, заполненную окурками, и пустые бутылки, выстроившиеся перед ним, как друзья, которые приходят и уходят, - Нили мысленно возвращался в прошлое. Голоса, образы, вкусы и запахи заставляли его сознание скользить назад. Назад, через годы, через прожитые дни. Он вспоминал своего отца, рослого компанейского мужчину, который предпочитал носить красные ковбойские рубашки, игравшего на гитаре в джазовом оркестре под названием "Тритоны" на деревенских карнавалах. От него Нили и узнал о музыке и страданиях. Отец был алкоголиком, он пил по ночам и выл на луну, как раненый пес; его мать, изящная и интеллигентная женщина, дочь священника, стала почти что пьяницей и, одновременно, бродячей религиозной фанатичкой, распространяющей брошюры о спасительной милости Христа. Нили помнил ее молящейся рядом с мужем, свесившим голову в лужу рвоты, вонявшей в лунном сиянии. Но и мать тоже отступалась, отказываясь от почти невозможной задачи подсадить его в машину, ползущую наудачу через борозды в его сторону. Они по-настоящему любили друг друга.
И теперь Нили иногда казалось, что пьянство помогало пробудить к жизни его творческие соки. Он не был алкоголиком, он не был привязан к этому, но, Боже правый, пьянство облегчало ему некоторые скверные воспоминания, помогало коротать одинокие ночи и, главное, позволяло забыть тот день, когда его тетя и дядя приехали за ним и забрали мать с отцом в один из этих госпиталей с белыми стенами, где глаза у всех выглядят как дырки, просверленные в черепе прямо до мозга. Он рано повзрослел; подтянутый и сообразительный, он выучил уроки, которые ни одна школа не смогла бы ему преподать. Иногда, когда он пил неразбавленный виски, что случалось не часто, ему казалось, что он видит то же, что, должно быть, видел его отец: настоящая жизнь начнется завтра, дальше по дороге, за следующим поворотом. Настоящая жизнь ждет впереди.
Еще через несколько минут Нили взял свою гитару за деку и встал. Пивные бутылки дрожали, и отблеск света от них вытанцовывал джигу. Джинджер опять улыбнулась ему, и Нили попытался представить, что бы случилось, если бы он попросил ее пойти домой вместе с ним. Она была, вероятно, лет на десять постарше его, но какого черта? Нет, нет. Не стоит делать этого. Может быть, она жена буфетчика; он видел пару раз за этот вечер, как Вик обнимал ее за талию. Он еще примерно мгновение смотрел на нее, затем двинулся к двери.
