— Дза! — наконец, вымолвил он, неторопливо раскуривая трубку. — Зачем не спишь, орос? Вон, американ твой спит с посвистом, как тарбаган. Поди видит сейчас во сне свою Америку с ее огромными домами, заслонившими от людей небо. А что видишь ты сейчас, орос?
— Большую Медведицу, Лубсан-гуай. А что Вам не спится?
— Э-э! Мое дело стариковское. Кости не дают спать — скулят от прожитых лет. Но больше натерпелась и болит душа! — и старик легонько ударил себя иссохшей рукой в грудь.
По-прежнему полыхали, кружились звезды, сталкивались между собой в неистовой шаманской пляске и опадали сине-зеленым волшебным дождем. Вот одна звезда, полыхнув ярким светом, стремительно понеслась вниз и истаяла на горизонте, где темнела гряда Эрдэнэ-Цогт.
— Дза! Скоро отправлюсь в свой последний скалистый приют — звезда мне указала его, — хрипло промолвил старик, вглядываясь в черную даль.
— Живите долго, Лубсан-гуай!
— Зачем? Мой земной круг должен вот-вот замкнуться, душа покинет бренное тело и переселится во что-то другое, что уготовила мне моя карма.
— А Вы знаете свою карму, Лубсан-гуай?
— Да, знаю. Я прожил эту жизнь не впустую, я следовал заповедям буддизма, занимался самоусовершенствованием души и добрыми деяниями. Тебя интересует, что я делал, орос? Слушай и запоминай. Я годами наблюдал за положением и движением небесных тел, составлял лунные календари для наших аратов. Даже пася скот, я думал о звездах, производил в уме математические расчеты, определял по небесным телам стороны света, время, погоду, место будущей кочевки и многое другое. По звездам я могу определять судьбы, а твои драгоценные камни использовать для связи с астральным миром. По ним я могу рассказать о прошлом и предсказать будущее. Годами по крупицам я собирал эти знания, накопленные опытом наших предков, но все эти знания приходилось скрывать от людей, чтобы избежать преследования за шаманство. Я уединился в Гоби, где мне никто не мешал и ничто не угрожало. А сейчас, когда мой круг должен замкнуться, жаль одного: все мои знания, весь мой многолетний опыт уйдут вместе со мной и ничего не останется людям. Кому теперь все это нужно, Юра?
Он впервые назвал меня по имени вместо обычного холодного «орос». И я почувствовал, что лед отчуждения, который многие дни сковывал старика, начал таять и начала приоткрываться мудрая и добрая душа этого гобийского отшельника. Я понял, что наступил тот долгожданный момент, когда с ним можно говорить о сокровенном.
