Не знаю, о чём в этот момент думал герцог, но подозреваю, что о том же. В смысле — а когда ещё ему выпадет шанс помыть дракона?
— Мыться, — вздохнула светлость.
Я оскалилась и снова хвостом вильнула. А блондинчик вдруг расплылся в доброй такой улыбке, сказал ласково:
— Хорошая девочка.
Я? Да я не просто хорошая, я офигенная!
Светлость опять себя по ноге хлопнула. Скомандовала:
— Пойдём, девочка. За мной.
Ну я и пошла. Как не пойти, если там целая ванна? А вдруг она горячая-горячая? С пеной и ароматными травами? И щеточка мяконькая на краешке лежит, и мыло, и бальзам для…
На этой мысли я споткнулась, потому что бальзама точно не будет. А споткнувшись, слегка протрезвела, отодвинула в сторону кружащие голову мечты. Правда запомнить дорогу и поинтересоваться интерьерами всё равно не смогла — поздно было, уже пришли.
Зато интерьер ванной комнаты оценила, ага. Всё такое беленькое, чистенькое, ухоженное. Ванная явно не для прислуги, для гостей, и это, бес меня пожри, приятно. Единственный минус — лохань маленькая. А я, если чё, бассейны люблю, и желательно с подогревом и массажной зоной.
— Ну? — позвала светлость, выдернув из мечтаний. — Давай. Залезай!
Мне указывали на табурет со ступенькой, заботливо приставленный к лохани.
Хм… вариант. Я по такой лесенке точно заберусь, но есть одно но!
— Астра, давай. Вперёд. — Блондинчик снова на табурет указал. — Алле-ап!
Ну всё. Допрыгался блонди.
Я грациозно плюхнулась на попу. И лапки хвостиком обвила.
— Астра… — протянул герцог укоризненно.
Я на этот тон не купилась — мы, драконы, существа неподкупные!
— Астрочка, милая, ну давай, — сменила тактику светлость. — Я знаю, ты можешь.
Я окинула оценивающим взглядом белоснежную рубашку и поняла, что табуретки не для меня. На ручки хочу! Срочно! Ну и что, что я года два не мылась? Ну и что, что уже чешусь от нетерпения? Выдержу. Дождусь! Ибо «алле-ап» твоё точно было лишним.
Герцог тоже на свою рубашку глянул и перспективы оценил.
— Совести у тебя, как понимаю, нет? — вслух заключил он.
Я едва сдержала желание помотать головой и широко оскалиться. Но памятуя, с кем меня сравнивали, дружелюбно вильнула кончиком хвоста.
— Что, не слушается? — встрял в наш междусобойчик Жакар. Мажордом, как и вся прислуга, за нами в ванну попёрся.
— Поможешь?
Вот теперь я соизволила повернуть голову, взглянуть на дедка и подарить ему широкую, добродушную улыбку. Жакар в лице не поменялся, но выпендриваться не стал.
— Простите, ваша светлость, но я боюсь, — сказал он.
