– Не воспользовался бы только дурак? – с невинным видом переспросила она.
– И дурак воспользовался бы, – продолжал он. – Грандиозная удача. Итак, я телеграфирую в Нью-Йорк…
– А оттуда, – снова перебила она, – телеграфируют в ответ, что разрешают тебе воспользоваться случаем?
– Разрешают?! – Он все так же сидел, откинувшись на спинку. – Приказывают! Нельзя терять времени…
– Ни минуты?
– Ни минуты.
– Даже на то, чтобы… – Она сделала паузу.
– На что?
– …посмотреть на меня.
Он вдруг повернул голову, а она потянулась к нему, и рот у нее был полураскрыт, как цветок.
– На это, – прошептал он ей в губы, – у меня всегда есть время, масса времени…
Масса времени – его жизнь и ее. Но, целуя ее, он на миг осознал, что той весны ему не вернуть, сколько ни ищи, хоть целую вечность. И пусть теперь он имеет право прижать ее к себе с такою силой, что мускулы вздуваются на руках, – она его желанная и драгоценная добыча, он ее завоевал, – но не будет неуловимого шепота в сумерках, шепота в ночи…
– Что ж, – сказал он себе, – ничего не поделаешь. Прошла весна, прошла. Какой только любви не бывает в жизни, но нельзя два раза любить одинаково.
1924
