Леди Уайтт со вздохом встала.
— Вижу, Хелена, что в одиннадцать часов, когда придет лорд Дарвелл, нам предстоит трудный разговор, — и рассеянно заметила: — Полагаю, что у тебя все же будет сезон дебютантки…
Хелена не удержалась от смеха. Она смеялась впервые за последние несколько дней.
Но к одиннадцати часам настроение Хелены ухудшилось. Слуги обращались с ней так, словно она была больна. Джон сначала расплакался, а потом стал ходить за ней по пятам, без конца предлагая свою помощь: он взбивал ей подушки, закрывал окна, чтобы ее не просквозило, и был готов выполнить любое ее желание. В конце концов Хелена упросила его пойти поиграть с сыном священника.
Когда в одиннадцать часов раздался стук дверного молотка, Хелена с матерью, сидевшие рядом в гостиной, нервно переглянулись. Скотт во второй раз за последние двенадцать часов объявил о приходе его светлости.
Хелена впервые увидела Адама в костюме для верховой езды. Его камердинер, видно, постарался ради такого важного случая: брюки — без единой пылинки, сапоги начищены до блеска, а безупречно сидевший сюртук подчеркивал достоинства фигуры. Вначале она его не узнала, так как он подстригся. Она покраснела, вспомнив, как совсем недавно запускала пальцы в его волосы. И, словно читая ее мысли, он многозначительно посмотрел на нее. От прилива желания Хелена ощутила слабость во всем теле.
— Леди Уайтт, доброе утро. — Адам поклонился, затем подошел к леди Уайтт и поцеловал ей руку. Лишь после этого он повернулся к Хелене. — Мисс Уайтт, надеюсь, вы здоровы.
Хелена встала, сделала книксен и опустила глаза — щеки у нее горели.
— Благодарю вас, сэр, я хорошо выспалась.
— Милорд, прошу вас садиться. Не желаете ли выпить амонтильядо? — предложила леди Уайтт.
Адам потягивал вино и вел непринужденную, вежливую беседу, наблюдая при этом за выражением лица Хелены, которая сидела, не поднимая на него глаз. На ней был модный и элегантный утренний наряд, приличествующий незамужней девушке: палевое муслиновое платье и скромное ожерелье из перламутра. Нежная кожа успела чуть-чуть загореть, локоны блестели, и Адам вспомнил очаровательные завитки вокруг ушей, когда он водил пальцем по ее виску и шее…
Она то краснела, то бледнела. Несомненно, мать со строгостью расспросила ее о том, что происходило во время плаванья на «Лунной паутине». Она так прелестна, что ему не терпится сделать то, что является его долгом, — жениться на ней.
— Милорд? — Леди Уайтт ждала ответа на свой вопрос.
