– Будь я проклят! – проворчал Конан. – Жрец, который искренне верит своему оракулу и которого нельзя подкупить. Кром! Интересно, уж не Зархеба ли бил в гонг? Мог ли он знать о том, что я здесь? А заодно и о тех прогнивших плитах под ногами? Где он сейчас, девочка?
– Прячется в зарослях лотоса неподалеку от старинной аллеи, что ведет от южной стороны утесов до дворца, – ответила она и вновь запричитала: – Конан, сжалься надо мной! Мне страшно. В этом месте живет зло. Я слышала чьи-то мягкие крадущиеся шаги у себя за спиной – умоляю, возьми меня с собой! Я знаю, Зархеба убьет меня после того, как я сыграю свою роль, – знаю! И жрецы тоже убьют меня, если узнают об обмане. Зархеба – настоящий дьявол. Он купил меня у работорговца, который похитил меня из каравана, направлявшегося в Южный Котх, после чего превратил в инструмент своих интриг. Спаси меня от него! Ты не можешь быть таким же жестоким, как он. Не бросай меня здесь на верную смерть! Пожалуйста! Пожалуйста!
Она стояла перед ним на коленях, истерически цепляясь за него, запрокинув к нему залитое слезами прекрасное лицо, и роскошные темные волосы шелковым облаком окутали ее белые плечи. Конан поднял ее и усадил к себе на колени.
– Слушай меня. Я не отдам тебя Зархебе. Жрецы не узнают о твоем вероломстве. Но тебе придется сделать так, как я скажу.
Она принялась лепетать, что в точности выполнит его приказания, крепко обнимая его за шею и словно ища спасения в физической близости.
– Хорошо. Когда придут жрецы, ты сыграешь роль Елайи, как и планировал Зархеба, – будет темно, а в свете факелов они не заметят подмены. Но вот что ты им скажешь: «Боги повелевают изгнать стигийских и шемитских собак из Кешана. Они – воры и предатели, намеревающиеся обокрасть богов. А Зубы Гвалура нужно передать на попечение генералу Конану. Пусть он станет главнокомандующим армиями Кешана. Он – любимец богов».
Муриэла содрогнулась всем телом, но покорно согласилась.
– А Зархеба? – взмолилась она. – Он убьет меня!
– Не беспокойся насчет Зархебы, – проворчал он. – Я позабочусь об этой собаке. А ты пока уложи волосы, а то они рассыпались у тебя по плечам, и рубин выпал из твоей прически.
Он сам вернул сверкающий самоцвет на место и одобрительно кивнул.
– Если продать один этот камень, можно купить столько рабов, что вся эта комната будет битком забита ими. Вот, надевай опять свою юбку. Она немного порвалась на боку, но жрецы этого не заметят. Вытри лицо. Богиня не плачет, как ученица, которую высекли за непослушание. Клянусь Кромом, ты и впрямь похожа на Елайю – лицом, прической, фигурой и прочим. Если ты сыграешь роль богини для жрецов так же ловко, как и для меня, то легко обманешь их.
