Трескачёв, хмурясь, затушил дымящийся уголёк в пепельнице и тут же прикурил новую сигарету.
«Дерьмовое утро. Очередное».
5
С улицы стали доноситься звуки, издаваемые самыми ранними праведниками: нечаянный хлопок подъездной двери; «пик-пик» открываемой иномарки под окном; мусор, высыпаемый в контейнер ретивым дворником. Пока это – отдельные, чётко отличимые друг от друга звуки, но вскоре к ним начнут прибавляться всё новые и новые. Их будет больше, они станут чаще и превратятся в сплошной утренний гомон часа пик.
А сейчас Сергей отчётливо слышал, как внизу, во дворе, зашёлся в надрноватый возраст. Но наткнуться на покойника-то с утра пораньше они не заслужили. Только, понимаешь, позавтракали».
Осеним утром, пораньше обычного, девятилетний Серёжа шёл в школу – зарабатывать пятёрки и даром двойки получать. Мертвец лежал на газоне, средь красно-жёлтых опавших листьев. Если б синее одеяло, накрывшее труп, было подлиннее, то наверняка Трескачёв со временем забыл бы об этом покойнике. Но одеяло оказалось коротким, и из-под него торчали крупные босые ступни трупа. Серёжа отчётливо видел желтоватые неухоженные пятки. От их вида у мальчика по спине пробежал холодок. Он ещё не раз увидит эти ступни. В ночных кошмарах. Точнее, чаще он будет слышать приближающиеся звуки их шагов. Шлёпанье по холодному линолеуму. И, даже став взрослым, Сергей пусть и очень редко, но всё ж иногда будет просыпаться с отчаянно колотящимся сердцем, прислушиваясь к тишине погружённой во мрак комнаты.
– Чей мальчик?! – увидев Серёжу, обратился к нескольким зевакам милиционер, в одиночку пока пребывающий на месте происшествия. – Мальчик, нечего тут глазеть, отведите его отсюда! И вообще – расходитесь все! Что здесь, цирк?
Серёжа оторвал взгляд от желтоватых пяток мертвеца и пошёл прочь. «Что здесь, цирк?» Немногочисленные зеваки остались на месте.
6
«Пулемёт бы… – проползла мысль у Сергея, смотрящего в окно. Облаков на горизонте заметно поприбавилось. – Если расстрелять окна в доме напротив, насколько этот бесплатный цирк привлечёт внимание обстрелянных жильцов?..»
За неимением пулемёта, Трескачёв отправился в комнату смотреть по телику начинающиеся утренне-будничные передачи. Реклама! Конечно же – по всем каналам. Подлая штуковина этот телевизор! Особенно без лентяйки. Подойдёшь, вот, звук настроить, а там непременно все вдруг напряжённо замолчат. И музыка затихнет, или едва уловима станет. Актёры за экраном будут терпеливо выжидать, когда у тебя лопнет терпение, и ты вернёшься на удобный диван, чтобы неожиданно громко закричать в твоей квартире средь ночи. Или ж наоборот – прошептать неразборчиво что-то важное, чтоб всё кино насмарку. Подлая штуковина!
