– Сдавайся, клоун! – подбежав ближе, еще раз крикнул Юлий.
Ответом была длинная, почти на весь рожок, автоматная очередь, но ему опять удалось вовремя распластаться на асфальте. Пули цокали совсем рядом, но достать Юлия не могли. Защитой служили уже упомянутый выше бордюр и продавленный асфальт на краю проезжей части.
«Стрех-стрех-стрех», – трещал МП-40, и этот звук казался таким нереальным в конце первого десятилетия двадцать первого века на обвешанной баннерами улице с рекламой маникюра с рисунком, комплекса спа-процедур, моющих пылесосов и женских сумок со скидками.
«Стрех-стрех-стрех». Пули рикошетили о гранит бордюра, портили асфальт справа и слева, одна даже сорвала кусок каблука с подошвы его правого ботинка. Недостатка в патронах преступник, похоже, не испытывал. Расстреляв один магазин, тут же присоединил другой, и стрельба возобновилась с новой силой, пока, наконец, не случилось то, что должно было случиться, – перегревшись от стрельбы длинными очередями, допотопное оружие стало давать сбои, а потом и вовсе смолкло. Это был шанс. Моля Бога, чтобы у стрелявшего не оказалось в сумке какого-нибудь фаустпатрона, Юлий в несколько прыжков достиг места, где укрывался злоумышленник, и остановился как вкопанный. Такого он не видел даже в кино: Печкин преспокойно сидел, прислонившись спиной к стене, вытянув вперед ноги, и щелкал дорогой зажигалкой, пытаясь прикурить сигарету. Автомат лежал рядом.
– Руки за голову, сволочь!
Никакого впечатления эти слова на Печкина не произвели. Он посмотрел на Юлия и, казалось, даже улыбнулся под своей маской.
– Партизаны не сдаются. Гитлер капут!
Сделав еще одну безуспешную попытку закурить, Печкин отбросил зажигалку на кучу стрелянных гильз.
– Вот говно! За что только сто баксов отдал? У тебя огня нет?
– Руки за голову, сказал!
Печкин вытянул руку со сложенной фигой.
– А вот это видел?
Это переходило всякие границы. Отшвырнув ногой автомат, Юлий прыгнул на Печкина сверху, повалил на землю и, прижав коленом, сорвал маску. Печкин на деле оказался молодым круглолицым шатеном со вздернутым носом и тонкими невыразительными губами. Кругломордость и худоба – странное сочетание. Закручивая преступнику руки за спину, Юлий обратил внимание на массивные и, самое главное, настоящие, в этом он разбирался, Patek Philippe на его левом запястье и еще раз усомнился в реальности происходящего: мажор, грабящий магазин игрушек, – это было из области нереального.
