Как же так получилось, что приподнятое после оргазма настроение сменилось унынием?
Ник выпрямился. Лишившись его тепла и все еще чувствуя влажные отпечатки его губ на коже, я задрожала. Он отодвинулся, покинув мое тело. Внезапно я ощутила себя беззащитной, голой и чуточку шлюхой.
Глаза его снова сковал лед. Как он может так смотреть на меня после того, что у нас только что было?
Но ведь ничего и не было — просто секс. Я решила, что справлюсь с собой, но, видимо, все же поторопилась. Я любила Ника, и наша связь для меня кое-что значила, даже если она — я — ничего не значила для него.
Я посмотрела на кровать, представляя, как лежу рядом с Ником в теплом коконе из простыней и одеял, а моя голова покоится на его плече.
Но у нас не было ни желаний, которыми мы могли бы делиться, ни планов на будущее, которые мы могли бы строить. Окажись мы в кровати, итог был бы один — и повторился бы несколько раз.
Не думаю, что когда-нибудь повторю этот опыт.
То есть, я бы, конечно, смогла, но не хотела. Впрочем, хотела, но не должна этого допустить.
Каждый раз, занимаясь с ним сексом, я вспоминала былую любовь, мечты и надежды и грустила о том, что мы потеряли. Может, я и оборотень, и к тому же убийца, но у меня тоже есть чувства.
Настоящие чувства.
Я повернулась, намереваясь сообщить Нику, что больше не собираюсь с ним спать, но его и след простыл. Дверь его комнаты закрылась, и в доме воцарилась тишина.
Полагаю, он рассудил точно так же.
Проспав всего несколько часов, я вскочила с одной лишь мыслью. Тотем остался на свалке!
Облачившись в одежду Джесси, я чертыхнулась, вспомнив, что во время последнего превращения порвала кеды.
— Вот растяпа!
По крайней мере без обуви намного проще слинять. Я могла бы разбудить и позвать с собой Ника, но зачем? Он все равно ничем не поможет при встрече с призрачными волками, и, честно говоря, сейчас я не горела желанием его видеть.
Просто секс? Безусловно. Но как быть с чувством неловкости, которое возникает, когда физическая близость не затрагивает сердце?
Ник сказал, что после завершения операции в Фэрхейвене между нами все будет кончено. Возможно, у него и не возникнет с этим проблем, а вот мне придется несладко. Он стал моим первым мужчиной, и, даже если бы я его не любила, такое не забывается.
Босиком я нырнула в зябкую тьму. В такое раннее — или все-таки позднее? — время улицы были пустынны. Это хорошо, потому что, оказавшись на свалке, я обнаружила нечто странное.
