«Что со мной происходит?»
Иррат тонул в пучине непонимания.
— Нам надо как-то уговорить его не сопротивляться. — Лозье обратился к капитану, чтобы обозначить назревающую проблему. Пришелец в состоянии шока, доктор не мог гарантировать, что тот не получит необратимых повреждений, если они начнут тащить его из снаряда наверх.
— Вы что, понимаете, что он говорит?
Если пришелец пытается вступить в разговор, значит он не видит в них в первую очередь врагов. Это было само по себе приятным, но необычайным открытием. Тем не менее, это ставило новую проблему — мирные намерения надо каким-либо образом подтвердить и убедить пришельца следовать за ними, или, по крайней мере, не сопротивляться. Сделать это жестами настолько же невероятно, как и словами. Это существо — с Марса, поэтому никаких отправных точек для общения капитан не видел.
— Вы правы, капитан, — Лозье чувствовал, что надежда тает. Ему уже виделись долгие и бесполезные попытки наладить контакт, бесконечные споры с коллегами, бессонные ночи и головная боль.
Быстрый темп, ритмичные нарастания громкости, незнакомые, режущие слух сочетания звуков в услышанной речи ошеломили Иррата, словно поток холодной воды. Крупная дрожь прошла по телу, и он с опозданием отметил, что лежит на твердом, но теплом покрытии пола в отсеке управления снаряда. Именно теплом. Теплота — это ключ к пониманию. Иррат знал, что тепло может быть следствием только двух действий — старта снаряда или посадки. на борту снаряда были его соплеменники. Нет, он решительно отбросил эту мысль. Они уже не его соплеменники. «Разрушитель воли» уже их неотъемлемая часть, так что их присутствие здесь невозможно.
Отыскивая недостающее звено в цепочке фактов, Иррат чуть повернул палимую огнем голову и попробовал оглядеть пространство рубки. Что-то механическое перекрыло обзор. Он скользнул глазами по штанге с гибким сочленением и остановился на коробке, из которой торчал рычаг. Вспышка воспоминания стала наградой за испытываемую боль. Он закрыл глаза и погрузился в блаженное чувство осознания успеха. Он окончательно пришел в себя, полностью восстановил цепь событий. Иррат пришел в изумление оттого, что замысел увенчался предсказанным им успехом.
Он словно испытал заново счастье рождения. Ту бурю прекрасных эмоций, которая оставалась единственным проблеском в жизни его соплеменников, до самой смерти напоминая о невозможности вернуть это ощущение. Иррату удалось повторить этот опыт. Только ради этого стоило оказаться здесь. Но Иррат помнил и о своей настоящей миссии, знал, что должен сказать теперь. Он еще раз прокрутил в голове знания, заложенные в него матерью, чтобы не совершить глупую ошибку и не погубить дело. Приготовив голосовые связки к необычной работе, он медленно, словно ступая на гостеприимно красный, но зыбкий песок, произнес:
