– Бедное дитя мое, – ласково обратилась к молодой девушке графиня, протягивая ей руки, будто в самом деле была для нее истинной, любящей матерью. – Я повсюду искала тебя. Мне сказали, что с тобой случилось несчастье. Эти дикие, горячие лошади завтра же будут отосланы.
– О нет, зачем же, милая маман, – возразила Лили. – Ничего особенного ведь не случилось. Я отделалась только легким испугом, который к тому же не имел никаких последствий. Не надо отсылать лошадей, я так люблю на них ездить. Они вовсе не опасны. Привыкнув к их норову, можно будет отлично справляться с ними. Я испугалась только в самом начале. Ты ведь знаешь, как все это произошло?
– Да, отчасти. Курт рассказывал. Да мне уже было не до подробностей – я так испугалась за тебя. Меня все это настолько взволновало, что я до сих пор не могу успокоиться.
– Господин Митнахт сам повез нас. Он сказал, что с такими горячими лошадьми не может доверить наши жизни кучеру. Но и его искусство не смогло предотвратить несчастья. Около того места, где кормят косуль, у старого каменного моста с львиными головами, лошади вдруг понесли – вероятно, кабан перебежал им дорогу. Ничем другим я не могу объяснить этого внезапного их бешенства. До этого они вели себя как нельзя лучше. Теперь. же их невозможно было удержать. «Прыгайте, графиня, спасайте свою жизнь!» – крикнул мне фон Митнахт и с этими словами соскочил с козел. Мария в страхе хотела последовать его примеру, но я удержала ее: мне показалось, что такой прыжок был бы для нас равносилен самоубийству.
– У тебя хватило присутствия духа не растеряться в вашем положении. Ты выбрала наилучший способ спасения, бедная моя Лили.
– Нет, маман, это Господь спас нас, – с чувством отвечала девушка, и в скупых ее словах, сказанных от чистого сердца, проявилась вся глубокая вера чистой, по-детски невинной души.
– Ты права, милое дитя мое. Теперь я совершенно спокойна: пережитые испуг и волнение, к счастью, не имели для тебя никаких дурных последствий.
– Для меня – никаких, милая маман, а вот Марии досталось. Она была совсем разбита и пошла к себе наверх. Позволь мне сходить проведать ее.
И, простившись с графиней, Лили поспешила наверх по каменным ступеням лестницы, которая вела в комнату ее подруги.
Графиня осталась на месте, провожая взглядом удалявшуюся девушку. Та в простодушии своем даже не подозревала о лицемерии и коварстве мачехи. Словно маска спала с лица Камиллы: минуту назад светившееся материнской заботой и нежным участием, оно снова приняло мрачное, зловещее выражение.
