От отца я узнал, что торговля идет плохо. Мне кажется, что из-за отсутствия рабочей силы за виноградниками плохо ухаживают. Во время отпуска я помогу. Но он будет очень коротким… У меня нет желания оказаться в концентрационном лагере вместе с русскими пленными. Десятками тысяч они умирают там от голода и болезней.
Как мне хочется крепко обнять тебя, но придется подождать!
До скорой встречи.
Матиас».
«Слабоумный!» — подумала Леа.
Она в бешенстве скомкала письмо, превратив его в маленький шарик, и швырнула в угол.
Как Матиас мог опуститься до такого предательства? Какая сила толкала его к этому? Леа была скорее удивлена, чем рассержена. Что с ним произошло? Она изо всех сил старалась понять…
Телефон долго звонил, прежде чем к нему подошла Франсуаза с ребенком на руках.
— Алло… Мне плохо слышно, кто у телефона?.. Кто?.. Файяр?.. Файяр, это… нас могут разъединить… Что? Это невозможно, повторите… О! Нет!.. Леа, Леа, иди скорее сюда, поднимись же, наконец со своего кресла, помоги мне!
Из своих комнат вышли Альбертина и Лиза.
— Что происходит? Почему ты так кричишь? — спросила Альбертина.
— Мадемуазель, прошу вас… Не разъединяйте… Алло! Алло… Файяр, вы слышите? Алло… Куда их отвезли?.. В Бордо?.. Вы предупредили мэтра Дельмаса?.. Сделайте это… Алло… Алло… Не разъединяйте!
— Прекрати плакать! Что случилось? — закричала Леа.
Рыдания мешали Франсуазе ответить. Грубо, как в детстве, Леа схватила ее за волосы и безжалостно тряхнула.
— Говори!
— Лаура…
— Что? Лаура?
— Лаура… и… Камилла… арестованы…
— Арестованы?! Почему арестованы? Кем?
— Гестаповцами. Они приехали в Монтийяк сегодня утром, хотели арестовать вас — Камиллу и тебя. Тебя там не оказалось… Тогда они забрали Камиллу и Лауру…
От крика Альбертины и Лизы Леа вздрогнула. Она в ярости оттолкнула Франсуазу, повисшую на ее руке. Стараясь удержать поток ругательств, готовых сорваться с губ, она отвернулась, открыла дверь большой гостиной, которую запирали из-за холода, подошла к высокому окну, выходящему на улицу, и прижалась лбом к стеклу, сквозь которое лился призрачный свет этого дождливого зимнего вечера.
Через некоторое время Леа почувствовала, как ее ярость постепенно стихает, уступая место смятению. Машинально она заметила, как мужчина, притаившийся под аркой у ворот, посмотрел в ее направлении. Она безразлично подумала: «Должно быть, теперь пришла и моя очередь».
Чего они хотели от маленькой Лауры, которая так любила маршала, что даже хотела поставить его портрет на пианино в гостиной! А безобидная Камилла? Камилла? Может быть, ее выдал Файяр? А может, ее схватили при распространении листовок и подпольных газет? Только бы они не арестовали Лорана! Лоран!..
