— Здесь нет.
— Попытаюсь достать его для вас, это будет моим новогодним подарком. Какой цвет вы предпочитаете?
— Вообще-то мне все равно, но в Монтийяке у меня был голубой.
— Хорошо, пусть будет голубой; это прекрасный цвет. На своем велосипеде вы будете настоящим посланником надежды.
— Как странно! Дядя Адриан говорил мне то же самое.
— Вот видите, у нас с вашим дядей много общего.
Франсуа обнял ее и опрокинул на кровать.
— А теперь вам придется извиниться за свои мысли о моем предательстве.
— Оставьте меня… с того вечера я чувствую себя, как мертвая.
Он не слушал. Его губы, пальцы пытались добраться до нее. Она не сопротивлялась, но когда он поцеловал ее, то почувствовал на губах вкус слез.
— Не раньше, чем вы спасете Сару, — прошептала Леа.
Он встал и привел в порядок свою одежду.
— Вы дадите мне ключи?
— Сейчас я за ними схожу.
— Только не очень шумите, — сказала она, вернувшись и протягивая ему ключи.
— Я не уверен, что снова появлюсь здесь сегодня ночью. У входа вы найдете велосипед и пропуск. Завтра, не забудьте: встреча назначена на 3 января в десять часов вечера, четвертый этаж дома № 29 по Университетской улице, для принятия серьезного решения, касающегося Симоны Миньо; товарищи Вотрэн, Омэ, Ла Рошель и Батай; каждому из них вы покажете половину билета первого класса на метро, онн предъявят вам вторую половину. Будьте очень осторожны, малышка, при малейшем подозрении уходите. А пока возвращайтесь к своему пиршеству. Завтра Новый год. Надеюсь провести его в вашей компании.
Он нежно обнял ее.
Опечаленная уходом Франсуа, Леа присоединилась к своим. На улице пошел снег.
На следующий день Леа нашла у входа в квартиру превосходный голубой велосипед с великолепными сумками из искусственной кожи. Поскольку тетушки удивились, что не слышали звонка, Леа заявила, что это подарок Деда Мороза, который даже великодушно положил в сумки коробки с шоколадом и пакеты с молоком.
Снег прекратился. Было ясно и холодно. Леа сказала, что не вернется к ужину, поскольку хочет опробовать велосипед и погулять, пока стоит такая чудесная погода. Она оделась потеплее, натянув брюки и два толстых свитера, меховые сапожки, толстую канадку, оставленную Франсуа, и убрала волосы под шерстяную шапочку. Свою экипировку Леа довершила теплыми перчатками на кроличьем меху.
Сестра и тетушки пожелали ей хорошей прогулки.
Никогда Париж не казался Леа столь красивым, как этим утром. Воздух был таким чистым и прозрачным, что ему, казалось, радовались даже старые, обласканные скупым зимним солнцем камни домов на набережной Вольтера. Девушка остановилась на Королевском мосту, чтобы посмотреть, как блестит красновато-коричневая с золотистым отливом Сена, тихо несущая свои воды через город, попутно убаюкивая легкие шлюпки, прильнувшие к ее берегам. Глядя на эту красоту, которой наслаждалось столько влюбленных Парижа, она почувствовала, как к ней возвращается душевное спокойствие, а в сердце рождается давно забытая молитва ее детства:
