— Лоран д’Аржила не давал о себе знать?
— Нет, я ничего не слышала о нем с тех пор, как 21 сентября казнили заложников в Суже.
— Я видел его спустя некоторое время после расправы. Он простить себе не может, что ему не удалось их спасти, — сказал Тавернье, вновь беря Леа под руку.
— Что он мог сделать?
— Он прекрасно знает лагерь Мериньяк, откуда немцы везли заложников.
— Откуда ему известно это место?
— После похорон вашего отца Лоран попал в облаву в Бордо, на улице Сен-Катрин. И хотя документы у него были в порядке, его забрали в Мериньяк. Спустя три дня он бежал оттуда, составив точный план лагеря и завязав несколько знакомств, которые могли бы оказаться полезными. Узнав, что взятые наугад семьдесят человек будут расстреляны в отместку за покушение в Париже, он вместе с аббатом Лассерром и несколькими товарищами спланировал операцию по их спасению. Они хотели перехватить грузовики с заложниками, перебить охрану и освободить узников. Но в последний момент поступил приказ ничего не предпринимать.
— Кто отдал этот приказ?
— Не знаю. Может быть, Лондон.
— Это абсурд.
— В политике часто сталкиваешься с вещами, на первый взгляд абсурдными, но они имеют силу закона.
Он посмотрел ей в глаза и вдруг добавил:
— Я хочу вас поцеловать.
— Не раньше, чем я узнаю правду о ваших отношениях с «друзьями» из отеля «Лютеция».
— Этого я рассказать не могу. Для вас и для всех нас будет лучше, если вы останетесь в неведении.
— Я была потрясена, когда увидела вас в их компании. Я как раз искала вас и шла по адресу, который вы мне дали.
— Авеню Клебер, 32?
— Да.
— Поблагодарите моих, как вы говорите, «немецких друзей»; если бы не эта встреча, вы бы попали прямо в волчье логово. И вряд ли я смог бы вас вытащить оттуда, несмотря на свои связи и дружбу с Отто Абетцем.
— Немецким послом?
— Да. Помните, мы у него встретились и там же танцевали? Вы забыли наш танец?
Повернувшись спиной к музыкальному киоску, они облокотились на балюстраду, возвышающуюся над лужайкой и бассейном. В зимнем свете Сенатский дворец, обложенный мешками с песком, был похож на спящий замок, охраняемый черными деревьями, чьи голые ветви тянулись к нему словно в порыве мольбы или угрозы. Позади Леа и Франсуа садовник толкал тележку с морковью, репой и луком. Они обернулись на скрип колес.
— Что он здесь делает с этими овощами? — удивленно спросила Леа.
— Разве вы не знаете, что Люксембургский сад превратился в огород?
— Неплохая идея, — ответила она так серьезно, что Франсуа рассмеялся.
