Он осторожно двинулся на звук, молясь, чтобы не привлечь внимания празднующих победу вояк. Монах прошёл мимо лавки кожевника, где в кадке с мочой для дубления кож плавал труп, и вышел на площадь, украшенную каменным крестом. Сзади кто-то налетел на брата Майкла, сбив с ног. Перевернувшись на спину, монах увидел над собой громилу в цветах Лавенса. Здоровяк цапнул кошель, привешенный к заменявшей брату Майклу пояс верёвке.
— Убирайся! Убирайся! — заорал монах на родном языке, в ужасе забыв, что находится во Франции.
Верзила, осклабившись, поднёс к носу жертвы широкий нож, внезапно дёрнулся, из шеи ударила струя крови прямо в лицо монаху, и рухнул на землю. Брат Майкл обтёр щёку и, повернувшись к громиле, заметил торчащую у того пониже затылка стрелу. Верзила с хрипом открывал и закрывал рот, оттуда струилась кровь.
— Ты — англичанин, святой брат?
Майкл поднял глаза. Белый герб на чёрной ливрее спрашивающего пересекала диагональная полоса — знак того, что хозяин воителя рождён вне брака.
— Так ты — англичанин? — повторил вопрос человек.
— Я — англичанин, — подтвердил брат Майкл, обретя дар речи.
— Так дал бы мерзавцу этой штукой, — указал человек на посох монаха и помог подняться, — Дал бы разок, глядишь — хватило бы. Они тут все пьяны в дымину.
— Я — англичанин, — зачем-то опять сказал брат Майкл. Его трясло.
— Далеко же тебя занесло от дома, святой брат, — ухмыльнулся человек.
Повесив на мускулистое плечо лук, он достал кинжал и, нагнувшись над верзилой, вырезал стрелу, заодно прикончив здоровяка.
— С хорошими стрелами тут туго, — объяснил он, — Поэтому мы ими не разбрасываемся. Увидишь где, тоже подбирай.
Майкл отряхнул рясу и внимательнее рассмотрел эмблему на одежде своего спасителя: странный зверь с кубком в когтях.
— Вы служите… — начал монах.
— Ублюдку, — кивнул человек, — Ле Батару. Мы — эллекины, святой брат.
— Эллекины?
— «Адские посланники» в вольном переводе. Ну, что в местном аду делаем мы, понятно, а что забыл здесь ты, святой брат?
— У меня письмо к Ле Батару.
— Что ж, пойдём его искать. Меня звать Сэм.
У Сэма было открытая физиономия, готовая расплыться в мальчишеской улыбке. Он повёл монаха мимо церкви с укрывшимися внутри горожанами. Вход охраняли два эллекина.
— Наш Ублюдок не одобряет изнасилований, — коротко бросил монаху Сэм.
— Достойно, — сказал монах.
Сэм покосился на него и хмыкнул:
— С тем же успехом можно «не одобрять», например, дождь.
Они вышли на площадь, посреди которой застыли полдюжины всадников с мечами наголо, в кольчугах, шлемах и ливреях епископа Лавенса. Позади них стоял услышанный братом Майклом хор. Десяток мальчиков старательно выводил псалом: «Domine eduxisti, de inferno animam meam vivificasti me ne descenderem in lacum…»
