— Гарри, нам нужно поговорить с господином Глибом. Ты сможешь его разыскать?
— Если мне дадут время, я найду любого.
— У нас нет времени. Найди его быстро. И что ты думаешь о Саутвелле? Он может быть замешан?
— Конечно, это возможно…
— Но у тебя сомнения?
Слайд кивнул.
— Тогда расспроси о нем и арестуй его. Его нельзя оставлять на свободе. Господин секретарь — как и королева, я в этом уверен — хочет, чтобы он был помещен в тюрьму. Так посадим его под такой же надежный замок, как у королевской казны, где хранятся драгоценности короны. Используй свои лучшие связи, чтобы раздобыть всю правду об этом преступлении. Три марки в день, Гарри, и получишь еще двадцать пять, если приведешь мне Саутвелла, и еще двадцать пять, если найдешь убийцу Бланш Говард.
Мгновение Слайд молчал, словно обдумывал слова Шекспира. Все сводилось к тому, что ему нужны деньги, иначе будет трудно продержаться этой студеной зимой. Он расплылся в своей обаятельной улыбке.
— Конечно, господин Шекспир. Предложение весьма щедрое. Считайте, что вы меня уже наняли.
В семь, когда давно стемнело, тюремщик «Маршалси» приковылял к камере, где находились Коттон и дамы.
— Я должен запереть дверь, господин Коттон, — извиняющимся тоном сообщил он.
Шестеро присутствующих на обеде закончили трапезу и пили вино, обсуждая мрачное положение Англии. Все опасались, что Мария, королева Шотландии и надежда их католических устремлений, могла вскоре пасть смертью мученицы. Даже теперь они молились о чуде, которое могло бы спасти ее и возвысить до принадлежащего ей по праву места помазанницы Божией, королевы Англии.
На короткое время им удалось забыть о своих тревогах: отслуженная Коттоном месса наполнила их скоротечной радостью, особенно трех женщин, леди Танахилл, леди Френсис Браун и госпожу Энн Беллами. Они были родом из трех главных лондонских семей, приверженцев Римско-католической церкви, жестоко пострадавших в те времена, когда в их двери в любое время дня и ночи могла постучаться железная государственная рука. Муж леди Танахилл Филипп, когда-то фаворит королевы, теперь находился в Тауэре, арестованный во время попытки покинуть страну для встречи с церковными лидерами за границей. Графиня осталась одна с маленьким ребенком, который так и не увидел своего отца. На сердце у нее камнем лежала тяжесть, но спокойное и полное любви присутствие Коттона давало утешение. Наблюдая за тем, как Коттон горячо говорил о своей вере в то, что истинная церковь снова будет править в Англии, леди Танахилл решила: она пригласит Коттона стать ее духовником и поселиться у нее в доме, чтобы он мог ежедневно причащать ее. Но она не стала говорить об этом здесь в присутствии остальных. Арест ее мужа, преданного священником, с которым они были в дружеских отношениях, преподал ей горький урок.
