— Слайд здесь?
— Тут двое, господин Шекспир, — ответил Болтфут в своей обычной небрежной манере. — Слайд и констебль.
— Пригласи Слайда.
Болтфут Купер напоминал Шекспиру старый дуб, а проступающие на его лице сухожилия и вены походили на обветренные складки древесной коры. Он смотрел, как Болтфут, невысокий и коренастый человек, поворачивается к двери, привычно подволакивая тяжелую левую ногу, словно культя была у него с рождения. Болтфуту было немногим за тридцать, или так ему казалось: его мать скончалась от родильной лихорадки, а отец не помнил год рождения своего сына. Вероятнее всего, это случилось в 1554 году.
— Подожди. Чего нужно констеблю?
Болтфут остановился.
— Говорит, что произошло убийство.
Резкий голос Болтфута, с годами огрубевший от морского соленого воздуха, еще в те времена, когда он служил корабельным бондарем, выдавали в нем жителя Девона.
— Что? Убийство? Почему он пришел ко мне? Почему не к судье или помощнику шерифа?
В словах Шекспира звучало явное раздражение. В те дни временами он чувствовал себя ржавой деталью, мешавшей работать целому механизму: ответственность, возложенная на него Уолсингемом, была слишком тяжелой ношей для одного человека.
— Говорит, что убитая женщина, похоже, благородного происхождения, — сказал Болтфут. — Кожа рук нежная. А еще там бумаги и странные письма, и нашли ее в сгоревшем доме. Ему страшно.
Шекспир вздохнул.
— Скажи, чтобы подождал, сначала я переговорю со Слайдом.
Войдя в прихожую, Гарри Слайд, небрежно отбросив в сторону подбитую соболем накидку, изобразил низкий вычурный поклон и, выпрямляясь, изящно взмахнул ладонями.
— Ладно, Слайд. Ты не при дворе.
— Но в присутствии величия, не так ли? О, великий господин Джон Шекспир. Ставлю сотню марок на то, что недалек тот день, когда вы станете министром.
— Если бы у тебя, Гарри, была сотня марок, сомневаюсь, что ты пришел бы сюда.
Шекспир разглядывал великолепное одеяние Слайда — упругий воротник и камзол с золотыми и черными разрезами на испанский манер.
Неудивительно, что Слайд всегда был на мели, учитывая его запросы.
— Итак, что у тебя?
— Вы знаете, господин Шекспир, ничто не ускользает от моего слуха. Вот сегодня, например, я услышал, что архиепископа Кентерберийского в прошлое воскресенье застукали в ризнице с одной из бедных овечек из вверенного ему стада.
Шекспир неодобрительно нахмурился. Подобное неуважение может стоить наглецу жизни или, по крайней мере, ушей.
— Вы, возможно, решите, что в этом нет ничего предосудительного, — продолжал Слайд, — да только на следующий день в обед он полакомился той овцой, приправив ее морковью с мятой.
