Шекспир мысленно вернулся к той ужасной сцене в сгоревшем доме, затем удивленно покачал головой.
— Нет. Она лежала на кровати, на простынях были пятна крови, но очень немного.
— Значит, ее убили где-то в другом месте или в другой части дома и перенесли сюда. От подобных ран она должна была потерять много крови. — Искатель мертвых поднял предметы, что достал из ее тела: обломок кости и серебряное распятие. — Это было внутри, эти предметы в нее кто-то запихнул. Думаю, обломок кости — частичка мощей. Насколько мне известно, зачастую кости обезьяны пытаются выдать за палец какого-нибудь святого.
— Но почему эти предметы оказались в ней?
— Вам придется спросить это у ее убийцы, господин Шекспир. А пока я могу сказать, что девушке было около восемнадцати лет, не больше, и она обладала отменным здоровьем. Что же касается плода, то ему было двенадцать недель, и это мальчик. По характеру кровотечения видно, что плод вырезали из нее после ее смерти, что, возможно, будет хоть и ничтожным, но утешением для ее семьи.
Подняв тело леди Бланш Говард, Пис продемонстрировал обнаженную спину жертвы.
— Взгляните на это, господин Шекспир.
Шекспир подошел поближе. Спина девушки от затылка до бедер была изуродована двумя свежими порезами в виде креста. В доме в Шордиче он этого не заметил: там она лежала лицом вверх.
— Что это? Откуда?
Пис ощупал кровавые следы.
— Похоже, что это изображение распятия, вырезанное уже после смерти.
Шекспир уставился на раны, словно пытался перенестись во времени в тот час, когда они были нанесены.
— В этом скрыто какое-то религиозное значение?
— Вам решать, господин Шекспир. Правда, есть еще кое-что… — начал Пис, осторожно кладя тело на плиту, так чтобы раны на спине больше не были видны, но в это мгновение старинная дверь распахнулась. Чеканя шаг, в крипту вошли два пикинера, заняв позицию по обе стороны от двери. Вслед за ними появился немолодой высокий худощавый человек лет пятидесяти с пронзительным взглядом, бледным лицом и белыми как снег волосами и бородой. Дорогая одежда этого мужчины свидетельствовала о его принадлежности к знати. Шекспир мгновенно узнал в нем Чарльза Говарда, второго барона Эффингема, лорда верховного адмирала Англии. Ни слова не говоря, Говард посмотрел сначала на Шекспира, затем на Писа. После он подошел к телу своей любимой приемной дочери Бланш, лежащему на каменной столешнице искателя мертвых подобно вырезанной из камня фигуре на саркофаге. Пару минут он пристально вглядывался в ее лицо, затем медленно кивнул и развернулся на каблуках. Через несколько секунд он покинул крипту вместе с пикинерами, следовавшими за ним по пятам.
