— Чад, по-моему, ты тем девчонкам понравился, Хамсин и Элизабет. Это сразу видно.
Чад покраснел, надеясь, что Джолион ничего не заметил. Он не знал, каков он на самом деле и надежно ли спрятан за его застенчивой, еще подростковой маской мужчина, на которого стоит посмотреть.
— Разве я им понравился? — удивился Чад. — Да ведь болтали они весь вечер с тобой.
— Болтать легко. Можно и компьютер запрограммировать, он будет говорить очень здорово, и его собеседник отнесется к нему как к особенному существу. Завидую твоей внешности, Чад, твоей мягкости… Вот это настоящее обаяние!
Чад готов был лелеять в душе такой комплимент до конца своей жизни. Его приключение закончилось успешно… а теперь еще и это! Голова закружилась от комплимента сильнее, чем от коктейля.
— Умираю с голоду, — сказал Джолион. — Давай закажем пиццу!
— Нет, давай лучше куда-нибудь пойдем. Знаешь, можно опять купить мясо гриль в лотке, как в прошлый раз… Тебе же понравилось? Возьмем шаурму с сыром и всем полагающимся и побольше соуса чили. Пальчики оближешь!
Джолион лежал на кровати с раскинутыми руками и ногами, выпятив живот, и рассеянно смотрел на штукатурку и балки.
— У меня сейчас как будто бы нет ног, — сказал он. — Правда, там ничего нет — ни костей, ни кожи, ничего. Полная пустота. — Джолион упивался сознанием полной неподвижности. — Если хочешь, — продолжал он, — попросим, чтобы курьер доставил пиццу прямо сюда. Я расплачусь, а ты ее возьмешь.
— Я пиццу не люблю, — сказал Чад.
Джолион поднял голову и озадаченно посмотрел на друга.
— Кто же не любит пиццу? — спросил он. — Ее все любят.
— А я не люблю. Не люблю, и все.
— Из-за помидоров?
— Какая разница, почему я не люблю пиццу?
Джолион снова уронил голову на подушку, и Чад немного успокоился; услышав ненавистное слово в первый раз, он невольно вцепился пальцами в подлокотник кресла. И вдруг, когда ему тема показалась исчерпанной, Джолион снова заговорил:
— Я же видел, как ты ел томатный соус! И сыр. И хлеб. С логической точки зрения непонятно, почему ты не любишь пиццу. — Он приподнялся на локтях и с любопытством посмотрел на Чада.
Чад снова извернулся в кресле, подтянул колени к животу, обхватил их руками и сказал:
— Дело не в моих вкусовых пристрастиях.
Он не находил места своим рукам и ногам, передвинулся на край кресла, закинул ногу на ногу.
— А в чем? — спросил Джолион.
Чад почувствовал: голова стала легкой, словно ее наполнили воздухом. После коктейля ему вдруг захотелось поделиться.
