— Ну что ж, входи, — сказала она, отстраняясь.
— Ты занята?
— Нет. Хочешь кофе?
Гостиная Евы была светлой и просторной. Здесь она работала, днем и ночью, здесь принимала немногочисленных гостей, здесь все чаще оставалась ночевать. Когда Майя вошла в дом, обеим женщинам и в голову не пришло поцеловаться, а теперь было уже слишком поздно. Майя присела на белый кожаный диван, а Ева быстро направилась в кухню.
Три четверти гостиной были отведены собственно под мастерскую. Два огромных мольберта из дубового дерева наполовину скрывали старую мебель, которую Ева покрасила в белый цвет. На полках стояли старые банки с вареньем, на полу — несколько ваз с отбитыми краями. В углу сгрудились картины. В плетеной корзинке вперемешку лежали тюбики с красками, которыми Ева пользовалась ежедневно. Это были светлые тона: белый, бежевый, перламутровый, розовато-песочный. Новая цветовая гамма не была ни контрастной, ни жесткой, как прежде. Все, что Ева рисовала теперь, имело одинаковый бежево-белый, почти прозрачный оттенок. Майя подумала о картинах, найденных накануне. Как они отличались от нынешних! Значило ли это, что с годами ее мать наконец обрела умиротворение?
Ева вернулась с подносом, на котором стояли две чашки кофе и вазочка с миндальным печеньем.
— Откуда у тебя печенье? Кто-то принес? — спросила Майя, знавшая, что мать никогда ничего не покупает в кондитерской в Аронсе.
— Ты не знаешь этого человека, — отмахнулась Ева. — Расскажи лучше о себе: как твоя новая жизнь?
Майя промолчала. Ева осторожно отпила глоток кофе и снова спросила:
— Все еще чувствуешь себя одинокой?
— Когда как. Например, позавчера мне было страшно одиноко. Я думаю, из-за отсутствия дочерей…
— Но они — еще не вся твоя жизнь.
— Знаю.
Майя почувствовала раздражение. Мать никогда не умела ее утешать!
— Я пока привожу в порядок дом…
Ее голос стал еще более неуверенным. Она посмотрела на Еву, которая молча ожидала продолжения, сложив руки на коленях.
— На днях я случайно, — Майя нервно кашлянула, — нашла твои старые картины. Я подумала… может, привезти их тебе?
— Выброси их! Сожги! Тебе хватит топлива на много вечеров — теперь, когда ты тоже одна!
Голос Евы звучал резко и пронзительно. Она поднялась и начала широкими шагами расхаживать по комнате, как в те времена, когда Майя была маленькой.
— Ты злая, Ева!
— Это ты злая! Ты прекрасно знаешь, что я не хочу больше говорить о прошлом!
— Я и сама хотела выкинуть эти чертовы картины! Они отвратительны!
