— А самой успешной поездкой стала для нас командировка в Минск в октябре 91-го, — продолжает вспоминать «самое счастливое время» Татьяна Захарьевна. — Там проходила выставка, организованная Научно-исследовательской лабораторией изобретающих машин (НИЛИМ), на которую съехались представители всех патентных бюро СССР. И процентов семьдесят из них согласились с нами сотрудничать. Мы подписали около полусотни договоров.
Но чем активней «Аркадия» налаживала связи по всей советской империи, тем очевидней становилось ее крушение. Кривая роста бизнеса и кривая падения национальной экономики двигались обратно пропорционально. Волож, Логинова и Сегалович то и дело становились очевидцами исторических событий: волнения в Вильнюсе, волнения в Тбилиси… Беловежская Пуща случилась, когда Аркадий и Татьяна Захарьевна находились в Тольятти, в полупустой, почти неотапливаемой гостинице. В эти дни им удалось продать еще пять программ. Собранный за последние месяцы существования СССР урожай позволил «Аркадии» прожить весь 1992 год, когда все уже по-настоящему повалилось.
Зачем одной стране две денежные системы?
В Советском Союзе, как и во многих государствах, не желающих считаться с законами экономики, фактически существовали две параллельные денежные системы — настоящая и условная. Настоящими деньгами были наличные. Они реально бродили по стране, являлись средством платежа, накопления, даже мелкого кредитования. Но их уделом были небольшие транзакции. Для серьезной хозяйственной деятельности существовала другая денежная система — безнал. И это был совсем не тот безнал, который существует в любой стране с рыночной экономикой.
Заработать много безналичных денег вовсе не означало, что их можно тут же взять в банке и потратить в магазине. Безнал можно было только «отоварить». Границу между безналом и налом государство контролировало не хуже, чем железный занавес вокруг соцлагеря. Иначе наличные рубли тут же наводнили бы экономику и мгновенно привели страну к гиперинфляции.
К концу перестройки эта условная финансовая реальность окончательно превратилась в фантасмагорию. Безналичные деньги стали бесконечными, их не было жалко никому — ни заводам, ни научно-исследовательским институтам, ни нарождающимся кооперативам. Именно поэтому первые пару лет «Аркадия» неплохо зарабатывала: «Поисковая программа? Почему бы нет! Берем. Безнал принимаете?»
Но на излете перестройки вместе с политическими границами затрещали и финансовые. Появилось множество полузаконных способов перевода безнала в нал. Например, через те же центры научно-технического творчества молодежи, о которых шла речь в интервью с Давидом Яном. Они имели законное право продавать свои разработки за наличный расчет — и это обстоятельство сделало их весьма популярным финансовым инструментом. А также — инкубатором будущих миллионеров на обналичке. Именно из этой среды потом выйдут многие олигархи первой волны.
