Принято считать, что интифада началась достаточно случайно: 8 декабря 1987 года неподалеку от лагеря беженцев Джебалия, расположенного в секторе Газы, израильский грузовик врезался в легковую машину, в которой сидели четыре палестинца. Все четверо скончались на месте. Демонстрация протеста, начавшаяся на следующий день, за несколько дней распространилась по всему сектору Газы и перекинулась на города и деревни Западного берега[193]. В других источниках подробности оказываются несколько иными: то ли это была не легковая машина, а фургон и, кроме четверых погибших, было еще и семь раненых, то ли беспорядки начались еще до этой злосчастной аварии, то ли вообще «израильский грузовик въехал прямо в толпу», как сообщил некто Евгений Пастухов в казахском журнале «Континент»[194]. А иногда версии начала интифады выглядят просто комичными; вот, например, что говорилось об этом спустя восемнадцать лет в одной из израильских русскоязычных газет: «7 декабря 1987 года солдат-резервист, разворачивая свой автомобиль в лагере беженцев Джебалия в секторе Газы, случайно задел машиной осла и нескольких палестинцев – это небольшое происшествие повлекло за собой первую интифаду, а за ней военно-политически-историческую неразбериху (Норвежские соглашения, вторая интифада и т. п.)»[195]. Формулировка об «осле и нескольких палестинцах», конечно, должна быть запатентована, однако проблема состоит в том, что реальные причины начала интифады так и не были установлены. Все, что говорится на эту тему разными авторами, является не более чем попыткой найти рациональное объяснение произошедшим событиям, которое бы звучало более или менее достоверно[196].
Суммируя настроения среди палестинцев, Ш. Газит выделяет четыре основные причины интифады: во-первых, израильские контртеррористические меры, осуществляемые армией, такие как аресты, высылки, закрытия школ и университетов, в которых наиболее активно велась антиизраильская пропаганда; во-вторых, израильская поселенческая политика; в-третьих, ухудшение экономического положения, которое привело к росту и без того высокой безработицы; наконец, в-четвертых, изменение демографического положения, которое привело к значительному увеличению доли молодого населения[197]. Характер этих причин, особую роль среди которых, по-видимому, играет демографический фактор, определил крайнюю неэффективность применения карательных действий по отношению к местному населению. Интифада приобрела характер не отдельных столкновений, а партизанской войны, которую регулярная армия едва ли может выиграть и едва ли должна вообще вести
