.
В сложившихся условиях военная администрация, всегда игравшая значительную роль в израильской политике на контролируемых территориях, практически самоустранилась от процессов, происходивших в сфере развития поселенческого движения. Политика М. Бегина относительно занятых в ходе Шестидневной войны территорий часто определялась как «медленная аннексия» также по той причине, что Израиль распространил на поселения и поселенцев действие израильских законов. А с ростом числа поселений росла и территория, на которой эти законы действовали. Так, поселенцы, согласно решению израильского правительства, подчинялись исключительно израильскому, а не местному, иорданскому на Западному берегу и египетскому в секторе Газы, законодательству; они получили возможность голосовать на выборах в кнесет; на них была распространена израильская система налогообложения.
Насколько успешной и результативной была израильская поселенческая политика в период правления М. Бегина, можно судить по статистическим данным. Если в 1977 году, то есть в год победы «Ликуда» на выборах, на Западном берегу и в секторе Газы жили приблизительно 5 тысяч человек, то в 1981 году, к концу первой каденции М. Бегина, их было уже 27 тысяч. Всего с 1977 по 1987 год Израиль основал на Западном берегу и в секторе Газы около ста пятидесяти поселений, в которых ко времени начала первой интифады жили около 70 тысяч человек. Таким образом, число еврейских поселенцев выросло за десять лет приблизительно в четырнадцать раз[179]. Вместе с тем перспектива еще одного четырнадцатикратного увеличения числа поселенцев до заветного миллиона выглядела весьма сомнительной.
Переговоры о создании автономии на Западном берегу и в секторе Газы
Как уже упоминалось выше, М. Бегин, начиная переговоры о создании на Западном берегу и в секторе Газы автономии, едва ли собирался доводить их до конца – это была уступка довольно формальному египетскому давлению, призванная ослабить давление арабских стран на Египет из-за его «предательского» сепаратного договора с еврейским государством. Бутрос Гали не скрывает, что «Садат… не хотел, чтобы Египет был матерью арабов, желал примирения с Западом, ибо считал, что это позволит решить проблемы Египта гораздо легче, чем продолжение вовлеченности в дела арабского мира»[180]. Сам Б. Гали отмечал в свою очередь: «Будучи реалистом… я знал, что, если Египет не будет отстаивать интересы палестинцев, мы потеряем лидирующую роль в арабском мире»
