Собачнице – как сразу окрестили новенькую бывалые обитательницы психушки – все это объяснили популярно, сразу, как только она появилась и посоветовали не кочевряжится.
Но собачница не только начала кочевряжится, но и запустила в масляный глаз врача ногти…потом в течение месяца из нее делали бессловесную скотину, безмозглое животное. И преуспели в этом, за одним исключением – превратившись в животное, Собачница по-прежнему не хотела спать с противным врачом.
Она выла по-звериному и кусалась, билась с такой силой, что даже вызванные на подмогу санитары не могли ее удержать – и в конце концов Леонтович, несколько даже обиженный таким упрямством, отступился. Он не был насильником – скорее он был вежливым садистом. Ему доставляло удовольствие смотреть, как очередная его пассия, преодолевая стыд и неприязнь, отдается… грубое физическое насилие его не привлекало.
Потерпев фиаско с собачницей, он стал, неожиданно для себя ее уважать – но вот пощадить не смог, тогда и другие наложницы бы взбунтовались. Он продолжал давать сильнодействующие психотропные препараты, неизменно присутствуя на уколах и отмечая, что на худых ягодицах женщины остается все меньше не исколотого места…
Леонотович сидел в кабинете, который по стенам на высоте человеческого роста был обит мягким щитами и смаковал коньячок с лимоном… настроение у него было препаршивое, и, смутно догадывался он, причиной тому была безумная женщина, влекущая его к себе так, как никто и никогда… Вот если бы сейчас…
– Ну что там? – раздраженно отозвался он на робкий стук. В дверь просунулось тяжело тесанное лицо санитарки…
– Доктор – низким шепотом начала она – к вам там эта рвется..
– Кто? – насторожился доктор. Он бы принял только одну – но она, постепенно теряющая человеческий облик, рваться к нему уж никак не должна…
– Да это… собачница… выпендрежница… – зашептала санитарка и вытаращила блеклые глаза – доктор вскочил и облил себе штаны коньяком…
– Поняла…поняла… гоню на хрен и сульфазинчику…
– Петровна – недовольно сказал доктор, отряхивая штаны. – это тебе сульфазинчику надо. Конечно, я ее приму… и не мешай мне, пожалуйста… только – торопливо проговорил он – только минут через… минуты через три…
Лицо санитарки расползлось множеством морщин – об это странности доктора знали все. Он любил принимать новых женщина в махровом халате, под которым ничего не было.
Ну что ж – считали в больнице – у всех свои маленькие странности. Зато доктор хороший…
