приходского священника не увенчались успехом, но жертву с легкостью освободила госпожа П., заставившая докучливого гостя улететь, всего-навсего пригрозив ему пальчиком и пристыдив на его собственном языке.
Именно в Белграде я впервые узнала этот интереснейший филологический факт, а именно, что привидения имеют свой собственный язык. За пожилой дамой, которую я буду называть госпожой П., обычно ухаживал другой персонаж, которому суждено было сыграть в нашей ужасной истории главную роль. Это была юная цыганская девочка из какой-то области Румынии, лет примерно четырнадцати. Где она родилась, какого происхождения была, она знала не лучше, чем кто-либо другой. Мне сказали, что однажды группа кочующих цыган принесла ее и оставила во дворе старой дамы, и с того момента она стала обитательницей дома. У нее было прозвище «спящая девочка», ибо говорили, что ей свойственна способность, где бы она ни была, явно погружаться в забытье и вслух проговаривать свои сны. Языческое имя девочки было Фрося.
Примерно через восемнадцать месяцев после того, как известие об убийстве достигло меня в Италии, я путешествовала в своем маленьком фургончике по Банату[34], беря в наем лошадей по мере надобности. В пути я повстречала пожилого француза, ученого, путешествовавшего, как и я, в одиночку, с той лишь разницей, что в то время как он шел пешком, я озирала дорогу с своего трона из сухой соломы в тряском фургоне. Одним чудесным утром я обнаружила его в дикой местности, заросшей кустарником и цветами, и чуть было не наехала на него, поглощенного, как и я, созерцанием великолепия окружающего пейзажа. Знакомство вскоре состоялось, причем нам не понадобилось сложной церемонии взаимных представлений. Я слышала упоминание его имени от интересующихся месмеризмом и знала его как выдающегося адепта школы Дюпоте.
– Я нашел, – заметил он в ходе разговора, после того как я упросила его разделить со мной сиденье из соломы, – одну из самых удивительных личностей в этой прелестной Тебейде. Сегодня вечером я встречаюсь с неким семейством. Они пытаются разгадать тайну убийства, используя ясновидение девочки… Она удивительна. – Кто же она? – спросила я.
– Румынская цыганка. Оказывается, она выросла в семье правящего князя, который больше не правит, ибо был убит при весьма таинственных обстояте… О, осторожно! Черт возьми, вы опрокинете нас в пропасть! – торопливо воскликнул он, бесцеремонно выхватывая у меня поводья и натягивая их.
