Тотчас Душа-Эго предстает перед святой богиней, Сагой, которая поет ей о доблестных делах германских героев, об их достоинствах и пороках. Она показывает Душе могучих воинов, павших от руки множества ее прежних Форм как на поле брани, так и под священной сенью дома. Она видит себя в роли девушек и женщин, юношей, мужей и детей… Она чувствует себя многократно умирающей в этих Формах. Она умирает как Дух героя, и сострадающие Валькирии[12] ведут ее с кровавого поля битвы назад в Обитель Блаженства под священную сень Валгаллы. Она испускает последний вздох в другой Форме и оказывается в холодной, безнадежной сфере угрызений совести. Будучи ребенком, она смежает невинные очи в последнем сне, и сразу же увлекается прекрасными Светлыми Эльфами в другое тело – сужденный источник Боли и Страдания. Всякий раз туманы смерти рассеиваются и спадают с глаз Души-Эго, и лишь тогда она может пересечь Черную Бездну, отделяющую Царство Живых от Царства Мертвых. Таким образом, «Смерть» становится для нее лишь ничего не значащим словом, пустым звуком. Всякий раз верования Смертного обретают объективную жизнь и форму для Бессмертного, лишь только он переходит Мост. Впоследствии они начинают бледнеть и исчезают…
– Каково мое Прошлое? – обращается Душа-Эго к Урд – старшей из сестер норн[13]. – Почему я страдаю?
Длинный пергамент разворачивается в руке богини и открывает длинный список смертных существ, в каждом из которых Душа-Эго узнает одну из своих обителей. Дойдя до предпоследнего, она видит обагренную кровью руку, без конца творящую жестокости и вероломства, и содрогается… Безвинные жертвы являются вкруг нее и взывают к Орлогу об отмщении.
– Каково мое истинное Настоящее? – вопрошает встревоженная Душа вторую сестру, Верданди.
– На тебе приговор Орлога, – слышит она в ответ. – Но Орлог не произносит их столь слепо, как глупые смертные.
– Каково мое будущее? – в отчаянии взывает Душа-Эго ко Скульд, третьей из норн. – Будет ли оно всегда в слезах и лишено Надежды?…
Нет ответа. Но спящий чувствует, что несется в пространстве, и внезапно картина меняется. Душа-Эго видит себя на давно знакомом месте, в королевской летней резиденции, и скамью напротив сломанной пальмы. Перед ней раскинулась, как и прежде, безбрежная голубая водная гладь, отражающая скалы и утесы, там же и одинокая пальма, обреченная на скорое исчезновение. Мягкий ласковый голос неустанного прибоя легких волн становится человеческой речью и напоминает Душе-Эго о клятвах, неединожды произнесенных на этом месте. И спящий с воодушевлением повторяет слова, уже провозглашавшиеся прежде:
