Бормочу какие-то слова утешения, мол, в следующий раз непременно повезёт. Конферансье срывающимся голосом объявляет антракт, да дайте арену очистить…
– А заведует кто всем этим?
– А вон мимо прошёл… в кабинет свой…
Иду за ним. За кем – ещё не знаю. Невысокий, сутулый, весь нескладный какой-то, такими бывают странники, которые вернулись очень и очень издалека. И прихрамывает, как странник, которого утомила дорога. И…
Иду за ним к кабинету, где он там находится, трогаю хозяина за плечо. Ещё толком не знаю, что буду говорить. Что буду делать…
Он оборачивается.
Пол уходит из-под ног.
Я узнал его только сейчас. А ведь странно, его снимки были во всех газетах, когда он вернулся откуда-то из ниоткуда, со звёзд, откуда не возвращаются. Его боготворили. Его прославляли. Его…
Потом он пропал, как-то внезапно пропал со всех передовиц, даже поговаривали, что он умер, или ему помогли умереть, потому что знал слишком много…
– Вы арестованы.
– Чего-о?
Показываю удостоверение, хоть его у меня ещё не отобрали каким-то чудом. Странник бежит – в глубину коридора, бросаюсь на него, как учили, швыряю на пол, поднимаю под себя…
– Откуда животные?
– Оттуда, – он тычет пальцем в небо.
– А поконкретнее нельзя?
– Нельзя.
– Это вас теперь привлечь можно… за жестокое обращение с животными. С очень редкими животными.
– Какие они, к чёрту, редкие, там их как звёзд на небе…
– Где там?
Не отвечает. Думаю, в каких жутких землях он побывал, под какими чужими солнцами, откуда притащил это… это…
Не знаю, что.
Они убивали друг друга.
Первый раз видел зверей, которые с такой злобой и жестокостью убивали друг друга. Ни за что. Без причины. Хладнокровно, расчётливо, будто выполняли какую-то работу…
Да и вообще, когда я последний раз видел, чтобы убивали друг друга…
Не помню. Я не застал то время, когда убивали, я родился, когда и кражи были не в порядке вещей. Никак не думал, что в городских трущобах до сих пор осталось это зверство, когда стравливают собак, птиц, змей… только тут похлеще. Много похлеще.
Ничего, всё расскажет. Как миленький. Под ментоскопом и не такие раскрывались, рассказывали всю подноготную, когда уже не остановить задержанного, выкладывает тебе всю свою биографию, первую-вторую-третью любовь, первую-вторую-третью ненависть, а в детстве под кроватью Глазастик жил, а под кровать смотреть нельзя было, там Глазастик, а…
А…
Подъехал шеф, я вышел ему навстречу, мне не терпелось сказать, что…
– Поймал-таки? – шеф прямо светится, я ему сболтнул по телефону про пришельцев, так шеф мне только что памятник не ставит…
