Новая экономика требовала высококвалифицированных специалистов, отсюда социальный запрос на светское образование европейского типа (навигацкие школы, университеты). Возникли социальные лифты, которые способствовали смене элит. С тех пор русская культура формируется преимущественно как культура светская, европейская и в то же время самобытная.
Но Петра постигла ровно та же участь, что и его великих предков. Парадигма управления, основанная на личности, а тем более выдающейся, требует, чтобы все последователи были столь же выдающимися, а этого, увы, не случилось. Сын Петра преуспел исключительно в дворцовых интригах, внуки также ни в чем великом себя не проявили, и возвращение к «византийским» традициям было предопределено. Деятельность Екатерины II – пожалуй, самой противоречивой правительницы России – вернула страну в византийскую колею с той лишь разницей, что теперь «ханские» методы правления осуществлялись людьми в немецком и французском платье, бегло разговаривающими на европейских языках.
Появление восточных колоний и полная неготовность к колониальной модели имперского развития привели к тому, что вектор интересов России все сильнее размывался, все дальше и дальше смещался от цивилизации и нуждался во все более и более вычурных объяснениях политики правителей. С чем Россия пришла на Кавказ? Она пришла туда как завоеватель? Как просветитель? Как духовный лидер? Ни то, ни другое, ни третье. А вернее, и то, и другое, и третье вместе взятые. В результате эта тройственность позиции привела к тому, что горцы, привыкшие видеть мир дуальным (либо раб, либо господин), никак не могли понять, с кем же они имеют дело. И не поняли до сих пор. Если перед ними господин, то почему он так мягкотел и так охотно идет на перемирия и переговоры, почему склонен задаривать наиболее воинственные племена? А если раб, тем хуже для него, ведь он временами столь жесток и непримирим! Позиция государства определялась личными качествами военачальника, ведущего текущую войну. Чьи интересы Россия защищала в бесконечных русско-турецких войнах? Греков? Австрийцев? Болгар? Тогда во всех случаях следует признать поражение. Все три кампании являли собой смесь блестящих военных побед и чудовищных дипломатических провалов. Не было даже четкого представления о том, что делать с побежденным противником. Ему постоянно давали второй шанс, которым он незамедлительно пользовался. «Сакральное» значение побед над турками перевешивало все зримые и незримые экономические и политические перспективы, которыми легко жертвовали ради «почетного звания» чемпиона духа.
