– Эта юная леди – моя дочь. Она инвалид и не может ходить. Из-за своей болезни она избалована до крайней степени. И выглядит даже младше своих шестнадцати лет.
– Какая трагедия, – отозвалась я, думая, что понимаю, что он хочет сказать. – Я была бы счастлива сделать все возможное для мисс Гамильтон. Вне всякого сомнения, у нее есть гувернантка, однако когда человек привязан к постели, более глубокое изучение определенных предметов помогает скоротать время. Я могла бы заниматься с ней греческим или...
Громовой смех Гамильтона прервал меня на полуслове.
– Аннабель и уроки греческого! Вы даже не представляете себе, как это комично, мисс Гордон. У девчонки комариные мозги, да и нрав у нее ничуть не лучше. Я только пытаюсь предостеречь вас. Чтобы вы не ожидали многого от маленькой идиотки. Лично я советовал бы вам избегать ее. Я и сам так поступаю.
Я была в ужасе от такой жестокой речи, и думаю, что этот ужас отразился на моем лице.
Мистер Гамильтон пристально глядел на меня, его искривленный рот тронула полуулыбка. Длинные черные пальцы его правой руки нетерпеливо барабанили по столу.
– Вы колеблетесь? – спросил он тем же хриплым голосом, который я услышала в первый раз. – Меня это не удивляет.
Я подняла склоненную голову и посмотрела ему прямо в лицо:
– Я принимаю это место.
Не знаю, почему я это сказала. Было похоже, будто кто-то или что-то выговорили эти слова за меня. Но, странно, когда слова были произнесены, я почувствовала, что больше не боюсь.
– Нет, в самом деле нет! Я принимаю предложение, и все тут! Когда мы отбываем в... в...
– В Блэктауэр. – Мистер Гамильтон поднялся вместе со мной и подошел ближе. Когда он остановился, я собрала все свои силы, чтобы не отступить. Он был так высок, что моя макушка едва достигала его подбородка; казалось, он навис надо мной, словно гора. – Блэктауэр, – повторил он. – Мы отбываем через два дня, в десять утра.
Спускаясь по ступенькам, я восстанавливала в памяти детали этого странного собеседования. Нет, я не боялась мистера Гэвина Гамильтона, несмотря на его вид, его манеры и – в этом я теперь была уверена – его упорные попытки напугать меня. Но я могла себе представить, как на него отреагирует остальная часть человечества – на него и на его методы нанимать секретарей. Мистер Дауни – о господи, как он будет браниться!
Четырьмя днями позже, когда миссис Кэннон и я покидали отель “Королевские руки” в Данкелде, холодные капли, бившие нам в лица, более походили на снег, чем на дождь. Мы добрались до Данкелда вчера вечером, очень поздно – после утомительного путешествия по железной дороге; и теперь я, стараясь скрыть зевоту, дрожала на ступеньках гостиницы и любовалась бледным утренним светом, тронувшим серое небо на востоке.
