Женщина говорит:
— Не хочешь выбрать себе куклу, чтобы поиграть во время нашей беседы?
Я подхожу и останавливаюсь перед грудой, глядя на переплетение ног и рук. Вообще-то мне ни к одной из них не хочется прикасаться. В итоге я беру куклу, лежащую сверху, мягкую куклу с улыбающимся лицом и ярко-рыжими волосами из шерсти, в платье с цветочным узором. Лицо у нее нарисовано, вокруг рта и щек краска посерела.
Я возвращаюсь и сажусь на диван, судорожно сжимая куклу. Женщина устраивается в кресле и наблюдает за мной. Она не накрашена, рот у нее бесцветный, губы почти невидимы, пока она не улыбается. Но улыбается она часто.
— Я еще не представилась, да? Я сотрудница полиции, детектив-констебль. Меня зовут Хелен Купер, но ты можешь называть меня просто Хелен. Я попросила, чтобы тебя привезли сегодня сюда, и мы немного поговорим о твоем брате, поскольку мы до сих пор его не нашли. Я просто еще разок хотела обсудить это с тобой, вдруг ты вспомнила что-нибудь после первой беседы с полицейскими.
Я хочу сказать ей, что ничего не вспомнила, что я пыталась, но она не дает мне возможности ответить.
— Это особая комната, оснащенная камерами для записи того, о чем мы с тобой будем говорить. Одна — вон там, в углу… — и она показывает своей шариковой ручкой на белую, в виде ящичка камеру, установленную под потолком, — а другая здесь, на подставке. Наш разговор записывается, чтобы другие люди могли послушать, что ты скажешь. Но ты о них не думай, общайся со мной как обычно, так как мы просто беседуем, верно? Поэтому бояться тут нечего.
Я начинаю пальцами расчесывать нитяные волосы куклы. Местами они склеились — может, от застывших соплей.
— Тебе нравится в школе, Сара?
Я киваю, не глядя на нее.
— Какой твой любимый предмет?
— Английский, — шепчу я.
Она широко улыбается.
— Мне тоже нравился английский. Я люблю разные истории, а ты? Но тебе известна разница между придуманной кем-то историей и событием, произошедшим на самом деле?
— Да.
— Как называется, когда кто-то делает вид, будто что-то произошло, но в действительности этого не было?
— Ложь.
— Верно. Умница. Давай представим, что я вышла из комнаты и оставила здесь бумаги, а другой полицейский вошел и порвал их… Если я вернусь и спрошу: «Кто порвал мои бумаги?», а этот полицейский скажет: «Сара», — что это будет?
— Ложь, — снова произношу я.
— Но если этот полицейский скажет: «Я их порвал», что это будет?
— Правда.
— Правильно. И мы в нашей беседе заинтересованы только в правде. Мы хотим услышать только о том, что действительно произошло.
