Блейк поднял на меня глаза, и у меня засосало под ложечкой.
— Вы собираетесь доедать свой сандвич или как?
Вторая половина сандвича так и лежала, как ее завернули в пергаментную бумагу в деликатесном магазине.
— Боюсь, я не так уж голодна.
— Тогда я съем его, если вы не хотите.
Я передала ему сандвич. Он заглотил его в три приема, затем снова улегся, прикрыв лицо рукой от солнца.
— Как ваша мама?
— Мама? — До сего момента я совершенно не помнила, что говорила о ней с Блейком. Я попыталась восстановить в памяти, что же могла сказать, и остановилась на туманном: — О… да все так же.
— Вы признались ей, где были вечером в понедельник? Провели время со злыми полицейскими?
Я засмеялась.
— Нет, мне ничего не пришлось объяснять. Она спала, когда я вернулась.
— Почему она ненавидит полицию? — На секунду убрав руку, он прищурился на меня. — Это не дает мне покоя с тех пор, как вы сказали.
— Такое случается. — Я отвернулась. — Мы несколько раз обращались в полицию, и нам не слишком-то захотели помочь, скажем так.
— А что такое происходило?
Мгновение я колебалась, меня так и подмывало рассказать ему о Чарли, но это была слишком длинная история, и она вряд ли сможет его заинтересовать. Я убедила себя, что он просто задает вопросы, как подобает хорошему полицейскому.
— Давняя история. Знаете, как это бывает. Приоритеты суррейской полиции не совпали с ее собственными. Она посчитала, будто ею пренебрегли. Если бы она не относилась к людям злопамятным, то, уверена, уже пережила бы все.
— Вы живете только вдвоем? Отца нет?
— Папа умер, — сказала я, не предполагая, что мой голос сильно изменится, но Блейк сел.
— Когда это случилось?
— Когда мне было четырнадцать лет. Десять лет назад. Боже, а кажется, так недавно.
— Как он умер?
Я привыкла объяснять, как это случилось, не поддаваясь эмоциям.
— Автокатастрофа. Это произошло уже после их развода. Он жил в Бристоле и ехал повидаться со мной и… в общем, это был просто глупый несчастный случай.
«Никакое не самоубийство. Что бы ни думали люди».
— Вам тяжело, наверное, пришлось.
Я отделалась невнятным междометием, не глядя на Блейка.
— Дома стало совсем плохо. После развода мама оказалась не в самом лучшем состоянии, поэтому я и живу с ней. Когда папа погиб… — я сглотнула, — ее положили на время в больницу. Она не могла сама справиться.
И даже хуже. От горя у нее развился психоз… причем в опасной форме, она была не в себе. Ее поместили в психиатрическую клинику на принудительное лечение ради ее и моей безопасности, и тетя Люси явилась, как ангел, и на несколько месяцев увезла меня в Манчестер. Я писала маме каждый день, но не получила в ответ ни одного слова.
