— Эй, понятые! Сотрите сюда! Смотрите за тем, что мы найдем! — грубо крикнул темноволосый лейтенант и расстегнув шинель, бросил свою фуражку на стол. Он встал, широко расставив хромовые сапоги и издевательски, смотрел на Павла. Клюфт попятился к печке. Но, его за руку схватил второй офицер — старший лейтенант. Старлей сунул под нос Павлу бумаги:
— Вот ордер на ваш арест и обыск! Не дожидаясь, когда Клюфт, прочтет, хоть строчку, на смятом листе, старлей отдернул бумагу и осмотревшись выдвинул из-под стола табурет. Нквдэшник расстегнул верхние пуговицы на шинели и сел скрестив — нога на ногу. Его хромовые сапоги зловеще блестели:
— Ну, гражданин Клюфт, сами выдадите запрещенную литературу, оружие?! Или будем искать? — старлей ухмыльнулся и покосился на стоящих рядом со стеной Скворцовых. Соседи испугано вытянулись по струнке — словно солдаты перед генералом.
— Эй, понятые, слушайте и запоминайте, все, что скажет нам этот человек, — нквдэшник кивнул на Павла. Его напарник, лейтенант, время не терял — усердно все переворачивал в комнате вверх дном. На полу уже валялась постель. Офицер топтался по чистым простыням — сапогами. С грохотом на пол — летели книги и статуэтки из шкафа. Лейтенант, словно разбушевавшийся и вырвавшийся из загона боров, рвал бумаги и бросал их под ноги. Глядя на его лицо — можно было подумать, что он испытывает истинное наслаждение. Клюфт, покосился, на старлея и требовательным тоном спросил:
— Я, что-то не пойму, в чем меня обвиняют?! И, что ищет лейтенант в моей комнате?!
Нквдэшник ухмыльнулся. Достал из кармана шинели, портсигар из желтого металла. Щелкнул крышкой и постучал папиросой столу.
— Гражданин Клюфт, я еще раз вас спрашиваю — вы будите сотрудничать с органами НКВД и выдадите нам запрещенную литературу книги подрывного характера и оружие? Если да, сделайте заявление и оно будет записано в протокол, если нет, это усугубит вашу вину на следствии. Клюфт сжал кулаки. Он пристально смотрел в глаза этого обнаглевшего чекиста. Злость толкала Павла к старлею. Клюфту хотелось засветить кулаком в глаз этому самовлюбленному и наглому человеку. Этому нахалу — привыкшему к безнаказанности. К беспомощности людей, которых он, наверняка, вот так же, как Клюфта, не раз арестовывал под утро. Но Павел сдержался. Он понял — офицер его провоцирует. Он заставляет сорваться и сделать глупость — которая позже станет роковой.
— Гражданин Клюфт, вот ваши соседи. Они вам желают только добра. Я бы посоветовал вам не тянуть. Отдайте нам оружие. Павел тяжело вздохнул. Посмотрев на Скворцовых, он улыбнулся:
