— И ты не имеешь права, Мария… Не ты одна, помни, не ты одна… Сколько женщин теперь…
Она покачала головой. Что мог знать Воронцов? Сколько раз они с Григорием говорили друг другу, сколько раз счастливыми губами повторяли, что именно они одни, одни! Нет, никогда не было, не могло быть где-нибудь, между парой других людей, то, что было между ними. Другие женщины, другие мужчины — ну да, столько было женщин и столько мужчин, но вот их любовь была единственная и неповторимая.
— Чего ты, собственно, хочешь от меня? Что я такое делаю? Что я, хуже работаю? Нет, работаю, как работала. Живу, как жила. Так в чём, собственно, дело?
— Не лги, Мария, ты съедаешь себя, губишь, я ведь не слепой. Ты себя мучаешь, терзаешь…
— Ну и что?
— Нужно взять себя в руки.
Она рассмеялась неприятным смехом.
— А разве я не взяла себя в руки? В чём ты можешь меня упрекнуть? Что я, с моста в реку бросаюсь или выхожу на площадь и вою, рву волосы, бью кулаками в стену? И зачем ты вмешиваешься в мою жизнь? Разреши мне жить, как я хочу, я, кажется, имею на это право? Почему тебя так интересует моя личность, мои дела?
Он опустил голову, переплетая и расплетая пальцы.
— Разве у тебя нет более интересного дела, чем высиживать здесь? Ведь я даже не занимаю, так ведь принято говорить, не занимаю тебя разговором. Зачем это всё?
— Есть одна причина, Мария, ты сама отлично знаешь, что причина есть, — сказал он глухо, не глядя на неё.
— Причина… Всё это не так, доктор… Всё это и ненужно, и неправдиво, и, наконец, наконец… скучно.
— Я надоедаю тебе? Я думал…
— Не знаю, что ты думал. А есть одно дело.
— Какое дело?
Она откинула голову на спинку кресла и прикрыла глаза.
— Так вот есть одно дело, в котором ты лично мог бы помочь. Так нет же, твердит всё одно: «видишь ли, Мария, знаешь ли Мария…»
— Чего ты так раздражаешься? Какое дело? Ты никогда не говорила мне.
— Не говорила? — удивилась она. — Да, правда, не говорила. Я должна поехать в Берёзовку.
— В Берёзовку?
— Ну да, не в Нью-Йорк же и не в Шанхай! В Берёзовку.
— Как это поехать?
— Обыкновенно. Как вообще ездят. Сесть в поезд и поехать.
Он помолчал минуту.
— Надолго, Мария?
— Нет, зачем же надолго? Просто я хочу поехать, посмотреть. Один раз посмотреть. Понимаешь, один раз посмотреть!
— Ты думаешь, тебе это поможет?
— Ничего я не думаю. Ах, откуда я могу знать? Вот ты говорил: всегда, если понадобится… Так вот, не смог бы ты без лишних расспросов как-нибудь устроить это? Мне пришлось бы говорить с директором… А я не могу… Так вот если бы ты…
