И все-таки я не хочу слушать адвокатов, посредников, наблюдателей, свидетелей, специалистов, партнеров и консьержек. Мое время драгоценно, жизнь коротка, а огромная Сибирь очень далекий край. Я ничего не могу сказать о человеке, который сидит в колонии. Знаю одно — он мог все сделать, чтобы его не взяли. Средства у него для этого были. Когда началась травля, он мог сбежать, улететь на своем самолете, организовав беспосадочный рейс «Новосибирск — Нью-Йорк», попивать на борту шампанское и следить по Интернету, как развивается его «дело». Ходорковский много месяцев был не в чести у властей, а мультимиллиардеры, даже не самые умные, обладают звериным чутьем. Даже после того, как его арестовали, приговорили и посадили, он мог организовать дерзкий побег из Колонии № 14/10. Никто не убедит меня в невозможности сбежать из сибирского исправительного учреждения, охранную систему которого не меняли с советских времен. Но Ходорковский не сбежал. Он сидит — и не пытается бежать. Именно это вызывает мой интерес. Выскочка, поступающий так, как никогда не поступают люди этой породы, не желающий покидать Россию ни при каких обстоятельствах, даже если приходится жить в исправительном заведении. Говорят, он вместе с уголовниками шьет варежки в лагерной мастерской под надзором охранников. Важнейшая задача для национальной экономики! По слухам, прибыв в колонию, Михаил Борисович отказался от всех «привилегий» — мне не нужны ни «блатная» камера, ни «блатная» больничка, я не вложу ни копейки в ваш гнусный тюремный VIP-режим. Об этом человеке ходит масса слухов. Кто он такой? Понятия не имею. Может быть, сумасшедший. Или святой. Или идиот. Вполне достаточно для романа. Не нужны ни адвокаты, ни информаторы, ни миллиарды долларов. Есть не похожий ни на кого другого заключенный. Романисты, как известно, довольствовались и меньшим…
Этого человека я слушаю с удовольствием. Не устаю его слушать. Честно говоря, я обращаю мало внимания на то, о чем именно он говорит, мне просто нравится на него смотреть. Этот очаровательный мужчина объясняет мне, как функционирует мир, и я в восторге от того, что он захотел поделиться соображениями об этой сложной механике с такой рассеянной женщиной, как я.
Я звякаю позолоченной ложечкой о стенки чашки. Улыбаюсь, откусываю кусочек песочного печенья. Сидя в салоне роскошного отеля, я спрашиваю себя, когда же наконец научусь противостоять обаянию хорошо образованных и полных достоинства британцев. Никогда этого не умела. Стоит ли упрекать себя за это? Я оставляю ложечку в покое, не желая раздражить собеседника. Это наше третье
