Не волнуйтесь, сказала с улыбкой мне девушка.
Это маскировка, сказала Алиса с улыбкой, как хозяйка пса, выигравшего престижную награду.
Сейчас он оглядится, обнюхается, сказала она, усиливая аналогии.
И покажет класс, сказала она.
Будем надеяться, сказала девушка.
Чокнулась уже со мной, – глядя в глаза, – и, махнув рукой, повела в дом. Гигантская гостиная внезапно вышла в маленькие и невысокие – метра два с небольшим – коридорчики. Как если бы гостиная была склеп Белоснежки, которую похоронили где-то в груде обуви, – высоким и просторным, – и где надо проводить службы, мессы, и протирать гроб. А все остальные помещения при склепе отводились для жизни, и потому оказались обычными комнатками.
Девушка показывала нам, скользя, и не останавливаясь: вот тут можно помыться, тут оставить вещи, в той зале выпить и перекурить, здесь душевые, а вон там, если угодно, можно принять участие в большой оргии, здесь же уединяются по две-три пары… если так можно выразиться, конечно – «уединяются», – скорее учетверятся, ушестерятся, ха-ха.
Она скользила по дому, словно акула по гигантскому аквариуму. Пусть он был чересчур мал для нее изнутри, она так хорошо знала его, что не застревала нигде ни на секунду и могла выйти выход из любого тупичка. Я поглядел на плотную и чересчур большую на вкус Алисы – я уже видел, что она думает, по лицу, – задницу Анны-Марии, туго обтянутую джинсами, и еще раз удивился необыкновенному умению моей жены одеться подобающим образом. То и дело нам навстречу попадались люди. Разной степени кондиции, разного возраста. Полностью одетые, полураздетые, обнаженные. В доме для свинга была атмосфера праздника, который устроило сборище родителей, отправивших детей в летний лагерь. Да так оно, наверное, и было. Должно быть, няни города этим вечером сделали месячный заработок, подумал я, на фоне мягкого шума.
Слышались смех, стоны, шаркание ног, хлопание дверей, и всплески воды в бассейне.
…Изнутри дом был обычный молдавским многоэтажным дворцом: с хаотично переплетавшимися коридорами, непродуманными комнатами, странно спроектированными ванными. Из одной из них прямо на нас, – обернутая в полотенце и облачко пара, – вышла полноватая женщина лет сорока (значит, тридцать, не больше, подумал я, наученный опытом), и, извинившись, задела краем горячего плеча Алису. Мы начали краснеть: от жары, разумеется, так что мне вновь пришлось держать бокалы, и Алиса сняла свитер. Потом, правда, сжалилась, и подержала бокалы, чтобы раздеться смог и я.
