Надеюсь, вы с ним не потрахиваетесь тайком, сказал я.
Это как вы с Лидой, что ли, сказала она.
Пф, сказал я, с этой мумией.
Я был спокоен. Разумеется, она не догадывалась. Это был обычный беспокоящий удар. Если бы Алиса знала хоть что-нибудь, если бы у нее был хотя бы кончик клубка, она бы, не раздумывая, в считанные секунды пришла к Минотавру, чтобы вырвать его рога и пить кровь из отверстий в черепе. Она просто проверяла. Ну, а что она, при своей проницательности, так и не поняла еще, что мы с Лидой любовники – значит, не так уж и глупы эти анекдоты про слепых мужей и жен, подумал я, скрывая улыбку. Видно, есть божество адюльтера, и оно покрывает завесой любовников, делая слепыми даже самых умных людей. На нас с Лидой такую завесу уж точно набросили.
Да, она тоже кажется мне какой-то слегка… заторможенной, сказала Алиса.
Хотя ты пялишься на ее сиськи, сказала она.
Я не виноват, что сиськи висят на этой Лиде, сказал я.
К тому же, я пялился бы и на пустое место, сказал я.
В конце концов, мужчины всегда пялятся, напомнил я Алисе ее девиз.
Верно, мужчины всегда пялятся, кивнула она, и снова пошевелила пальцами ног.
Не упади, сказал я встревоженно, но она досадливо поморщилась.
Меня поражала ее способность усесться на крошечный стул, подобрав под себя ноги, и крутиться там, как непоседливый ребенок – на высоте метра с лишним, – не теряя равновесия. Причем сидела она на краю, как воробышек. Я все переживал, что она упадет спиной назад, и разобьет себе затылок. В трудные минуты мне казалось, что стоит подойти к ней и просто коснуться пальцем и… В такие минуты глаза Алису из ярко-зеленых становились словно бы серыми – как будто Средиземное море в них сменял Ледовитый океан, и я понимал, что она Чувствует, что я хочу. Но в ту зиму нам стало легче, – намного легче, – так что я просто беспокоился, как бы она не упала.
Я беспокоюсь за тебя, сказал я.
Ох, милый, это мне за тебя беспокоиться надо, сказала она.
Ты к ним привязалась, спросил я.
Господи, конечно, нет, сказала она.
Он всего лишь болтун и хвастун, а она обыкновенная молчаливая дура, сказала про наших лучших друзей Алиса.
Тем не менее, люди есть люди, и надо принимать их со всеми их недостатками, сказала моя нетерпимая жена, не прощавшая мне вилки, положенной на тарелку под углом на пару градусов меньшим или большим, чем было прописано в «Сборнике хороших манер».
У нас не было никакого круга общения, сказала она.
А теперь появился, вот и все,
