– Если ты, дрянь такая, не скажешь мне сейчас фамилию человека, который рассказал тебе про террористическое подполье, я тебя уделаю на смерть!!!
С трудом сглатывая, ошарашенный Дан Балан, – явившийся, как ему обещал майор Эдуард, «на встречу с интересным человеком», – выпалил первую фамилию, которая пришла ему на ум:
– Петреску…
* * *
– Две шаурмы, и без огурцов, пожалуйста, – попросил Петреску, и протянул деньги в окошко. – А то я как-то с огурцами взял, так они у вас почему-то кровью отдавали. Зарезали, что ли, кого?
– Зарезали. Огурца и зарезали, – поддержал шутливый тон Сергея высокий задумчивый араб, нарезавший овощи.
– Больше так не делайте, – рассмеялся Петреску, – негуманно это.
– На самом деле, – вмешался в беседу толстый смуглый повар, резавший мясо, – кровь была ваша. Это вы язык прикусили, до того шаурма вкусная была.
– Наверное, – искренне согласился Петреску, – шаурма-то у вас очень вкусная. Впрочем, положите-ка мне и огурцов.
– Видишь, Саид, – негромко сказал Осама напарнику, когда лейтенант с пакетами в руках отошел, – бывает, что и здесь кто-нибудь в хорошей шаурме разбирается.
Сержиу одобрительно фыркнул, и пошел за вторым подносом с овощами.
Петреску присел в парке, и развернул первый пакет. Это был его завтрак. С площади доносился гул: студенты все еще бастовали. Но Сергея это мало волновало. Наталью он попросил на площадь не ходить: все равно от этих выступлений, говорил он, толку не будет. В этом мире все всегда дорожает. И начало дорожать с тех пор, как люди придумали деньги. А на площади очень опасно: не бастующие камень бросят, так полицейский дубинкой ударит
Внезапно Петреску почувствовал, что за ним кто-то следит. Не оборачиваясь, лейтенант достал из кармана маленькое зеркало (в работе оно иногда бывало полезным) и выдвинул ладонь с ним вправо от себя. В зеркале замаячило отражение низенького мужчины в потертом кожаном плаще, старомодных темных очках, и желтых ботинках, явно давно ношенных.
– Слишком похож на шпиона, – задумчиво сказал Петреску, со зверским после бессонной ночи аппетитом расправляясь с шаурмой, – до маразма похож. Значит, какой-то опустившийся несчастный человек. Эй, бродяга!
– Вы меня, – робко приблизился мужчина, и Петреску увидел у него в руках пакет с пустыми бутылками.
– Тебя, тебя. Жрать, небось, хочешь?
Не успел мужчина ничего сказать в ответ, как Петреску резко встал, подошел к нему, и протянул один пакет. Оттуда приятно пахло свежими овощами и жареным мясом.
