И это были не самые яркие подвиги моего брата.
Но доставалось всегда нам.
– Итак, – сказал братишка бархатным голосом британского джентльмена.
– Ладно, – сказал я.
Все сыпанули в подъезд. Я дождался, пока мимо пройдет какая-то тетка из магазина для военных – кажется, «Военторга», – и крикнул:
– Тетя, вот твоя писька!
И бросился наутек. Позже брат сказал мне, что я не совсем верно следовал тексту. И что «тыкать» взрослым нехорошо. Надо было крикнуть: ВАША, – укоризненно сказал он. Что за манеры, качал он головой. Но то позже. В тот момент я смывался. Но, конечно, запутался в зимней одежде и упал. Тут она меня и настигла.
– Я ужасно беспокоюсь, – нервно сказала мать, когда скандал был уже позади.
– Сейчас… и тот случай в коммуналке, – сказала она, кусая губы.
– Мальчик идет по плохому пути! – сказала она.
– Это как? – спросил отец, посмеиваясь.
– Он слишком… чувственный, – сказала она.
– А? – спросил он.
– Он… озабоченный, – сказала она шепотом.
– Это я виновата, – сказала она.
– Брала его в женскую баню до трех лет, – сказала она, – вспоминаю теперь, какими глазами он на них на всех смотрел и как они жаловались все, что он их ест глазами.
– А я думала, что это глупости, маленький ведь…
– Какими глазами? – спросил я.
– В какую баню? – спросил брат.
– Замолчите оба, – сказала мать. – Ступайте в свою комнату.
– Успокойся, – сказал отец.
– У пацана ничего дурного в мыслях нет, – добавил он.
– Пообещай мне больше так не делать, и все, забудем это, – сказал он.
Я пообещал. Как всегда, когда дело касалось его, я выполнил обещание. И больше ни разу в жизни не рисовал на земле кружок с палочкой и не бросался наутек, крикнув «тетя, вот ваша писька».
По крайней мере, держусь вот уже тридцать лет.
В Забайкалье он стал учить нас ловить рыбу и стрелять.
Я навсегда запомнил огромные косяки рыб, которые в этой сраной реке – нет, все-таки вспомнил, Шилка – клевали на голую загнутую ложку. Безо всякой наживки. А, чтоб ее. Мы просто бросали в воду леску с этой загнутой ложкой, и рыба клевала! Мы с братом хохотали. Настроение было отличным, мы как раз освоили пистолет, и это было удивительно. Брат, правда, предпочитал сложные механизмы. Все просил отца научить его стрелять в танке или из гаубицы. Папаша обещал со временем подумать. Я же любил ружья и пистолеты. Ружье, оно как изысканное блюдо, которое приготовил ты сам. Смерть у тебя на кончике пальца. Танки, ракеты, вся эта громоздкая чушь– все это оставляло впечатление чего-то бездушного и пластмассового. Как поесть в столовке.
