— Иди за мной, — внезапно подала голос светловолосая и, не дожидаясь ответа Юли, побрела по пустынному коридору.
— Куда мы?
— Тебе надо умыться.
— Исчерпывающий ответ… — вполголоса произнесла Юля.
— От платка мало проку. Он весь уже в крови, так что больше испачкал, чем принес пользы.
— Что-то тебя это не особо заботило минуту назад… — еще тише добавила кареглазая.
Марина внезапно остановилась. Так как Юля шла позади своей старосты, лица ее она не видела. Светловолосая плотно сжала губы, закрыла на миг глаза, а затем, вновь не произнося ни слова, двинулась вперед. Юля последовала за ней.
— Я соскучилась, — пробасила Валя, стискивая несчастную кареглазую в своих медвежьих объятиях.
Юля попыталась что-то сказать насчет сломанных ребер, но лишь хрипло выдохнула:
— Валь, я, кажется, легкое выплюнула…
Девушка-гора, недовольно бурча что-то себе под нос, все-таки поставила Юлю на пол — да-да, кареглазая была оторвана от пола — и разжала свои тиски. Вале было грустно и она хмурилась из-за кареглазой. А что? Все имеют право на проявление нежности к ближнему своему. Кто же знает, как правильно соизмерять силу объятий и возводить ее в степень нежности?
— Я могу дышать, — сипло выговорила девушка.
Затем, взглянув на Валю, Юля поспешно добавила:
— Я тоже скучала без тебя, Валь!
— Правда?
— Конечно! Мы же аж со вчерашнего дня не виделись!
— Вот и я о том же… — довольно кивнула девушка-гора.
Кареглазая, разумеется, не пошла на урок, потому что с Таней они и так опаздывали минут на десять, а потом еще и молчаливое времяпрепровождение в компании с Мариной и ее платком отняли у девушки еще минут пятнадцать времени. В общем, смысл был идти на математику? Правильно, никакого. Так что кареглазая с чистой совестью — настолько чистой, насколько она может быть такой у одного из самых вредных людей в радиусе ближайших трех миль — прогуляла урок.
— Ну, что? — к девушке неспешно подошла Таня.
Вид у зеленоглазой был не самый лучший. Девушка, конечно, силилась и улыбаться, и шутить как обычно, но все выходило с натяжкой. Кто-то, может быть, и не заметил бы перемен, но Юля их сразу же про себя отметила. Кареглазая в каждой улыбке чуяла подвох: она знала, что улыбка ненастоящая. Тем более после той сцены, немой свидетельницей которой стала девушка, Юля понимала, что что-то не так. Однако совать свой нос в дела подруги она пока не хотела. Все-таки каждый человек имеет право на тайны.
— Что «что»? — не сразу отозвалась Юля.
