Говорила в компании преимущественно Яна, Кира иногда вставляла свои пять копеек, дабы высказать свое мнение по тому или иному вопросу, Марина молчала, периодически чихала и лишь молча наблюдала. В целом, взгляд девушки был не то, чтобы рассеянным, но все же светловолосая временами уходила в себя, поэтому Яне приходилось брать ее за руку и галантно отворачивать ее от дерева, в которое Марина преспокойно врезалась бы, если бы не подруга.
— Ты не выглядишь счастливой, — обратилась-таки Кира к девушке.
— Апчхи!.. Невозможно всегда быть счастливой, — улыбнулась Марина и посмотрела на Киру так, словно старалась отыскать в ее лице прежние черты, хоть какой-нибудь маломальский намек на ту девушку, в которую она была когда-то влюблена.
— Ба! Как она ему в еб… — Яна зашлась кашлем, стоило Марине бросить предостерегающий взгляд на сероглазую. — То есть как красиво и грациозно ее кулак поцеловал челюсть Надоедина!
— Ничего себе, — отозвалась Кира. — Какая, однако, дерзкая девушка! Позволить вести себя так с преподавателем… ужас. Может, у них что-то есть, раз она такое себе позволяет?
— А Юлька времени даром не теряет! — хохотнула Яна. — Я бы так тоже ему прописала! Как он меня достал! Столько домашки задает, что хоть стой, хоть падай. Вот скажи, зафига мне знать эти чертовы формулы? По астрономии! Я ж не в космос полечу! Вот буду устраиваться на работу, а меня спросят не об опыте работы, а о том, как высчитать то-то и то-то из этого.
— Что, прости, высчитать? — рассеянно спросила светловолосая, напряженно всматриваясь в Юлю.
— Неважно! Или меня спросят, нравится ли вам, Яна Батьковна, у нас работать? А я им отвечу: «Да что Вы за глу-у-упые вопросы задаете, Пал Сергеич? Я Вам лучше расскажу, что на Венере жить нельзя, потому что там паров серной кислоты столько, что хватило бы, чтобы истребить весь род человеческий!»
— Юля! — громко крикнул Виталик, и теперь на девушку с учителем обернулось еще несколько человек.
Что-то глухо зарычало внутри у Марины, когда мужчина схватил кареглазую за руку и круто развернул к себе. Глаза сощурились, словно у хищника, готового броситься на свою добычу. От Киры этот взгляд не укрылся. Ухмыльнувшись, девушка придумала коварный план. О да, она правильно растолковала взгляд светловолосой.
— Пусти меня!
— Юля, вернись ко мне, я все прощу!
— Ах ты, гад…
— Называй меня как угодно, но…
— Убери руки от моей новенькой, — произнес кто-то рядом.
Загробный голос Инжефалины Распикулертоны Престинарио отразился жутким страхом и противно-липнущим ознобом на спинах у Виталика и Юли. Деревянные головы медленно повернулись в сторону Инны. Первой пришла в себя кареглазая, поняв, что ей пришли на помощь, и теперь все клево, так как против Инны можно было выпускать хоть сотню танков, она бы все равно превратила бы их в военный фарш.
