— Это моя комната? — задыхаясь, спросила Юля и змейкой сползла по стене вниз. Мало того, что жара, так еще и на четвертый этаж пешком с багажом идти пришлось!
— Гхм, — кашлянула Марина, — наша комната.
— А, наконец-то… Стоп!!! ЧТО?!
— Не кричи, пожалуйста, — раздался рядом чей-то загробный голос. — Разбудишь еще дядюшку Стива, а он тебе будет мешать спать. Будет ходить ночью возле твоей кровати, напевать песенку про золотого мальчика и скелетного паровозика, греметь цепями, есть чьи-то грязные ноги, а потом и вовсе ляжет рядом с тобой и будет хныкать как маленький ребенок. Я тебе это со знанием дела говорю. Поверь мне, новенькая, мир не так прост, как кажется…
— К-кто это? — Юля подергала Марину за рукав белоснежной — до падения на землю — рубашки.
Если бы у девочки из колодца была бы старшая сестренка, то она выглядела примерно так, как выглядела сейчас Инна. Длинные и прямые черные волосы острыми сосульками смотрели в пол, грозя проткнуть его насквозь. Волосы были чуть ниже пояса, однако их было так много, что, казалось, они поглощают мир вокруг. Глаз видно не было, их скрывали волосы. Да и вообще все скрывали волосы.
— Это Инна, знакомься. Инна, это… — начала было светловолосая, но ее прервал загробный голос.
— Я самый нормальный человек в этой ненормальной жизни, поверь мне, новенькая. И зовут меня Инжефалина Распикулертона Престинарио. Но для обычных я просто Инна. Поверь мне, новенькая.
Фраза «поверь мне, новенькая», произнесенная сим восьмым чудом, то есть, страхом света, просто обязывала. Она как бы кричала: «Поверь, иначе дядя Стив…!»
— Я Ю-юля… очень приятно… наверное… Нет…
— Нет, ты новенькая, — сказала Инна и, развернувшись спиной — или повернувшись лицом, понятно в любом случае не было — побрела тенью к своей комнате.
— Куда меня зачислили?.. Мама, роди меня обратно!
====== “Адекватные” люди ======
— Можно немного тише? Я стараюсь заснуть, если для тебя это новость, — в сотый раз подряд произнесла Марина.
Девушка лежала на кровати и, отвернувшись лицом к стене, честно пыталась заснуть, да вот только это ей давалось с трудом. Да что там с трудом! Это ей вообще не удавалось, и не потому, что девушку мучили страшные кошмары, где она убегает от маньяков-сосисок, на которых надеты голубые шапочки и зеленые подштанники, а потому, что ее новая соседка по комнате была очень тихой особой, в переносном смысле.
Сперва, когда светловолосая наконец-то смогла пасть в объятья любимой кровати, одно вселенское чудо грохнулось раз пять, пока, в конце концов, не дошло до собственной кровати. Потом вроде как и стало тихо — минут эдак на семь, но вот как-то подозрительно тихо. Марина уже думала повернуться на другой бок и посмотреть, не лежит ли в обмороке Юля, но это оказалось необязательным. Просто Инна стояла в дверном проеме, а Юля, белая как смерть, застыла с маской немого ужаса на лице.
