Между тем от древней истории кюре перешел ко дню сегодняшнему.
– Дорогие мои, спешу поделиться с вами радостью, – торжественно произнес он, воздев вверх обе руки. – Сегодня наш храм примет великий дар: как волхвы принесли свои дары к ногам новорожденного Христа, так и наш прихожанин Джимми Нгума хочет именно сегодня, в святой сочельник, принести свой дар – статуэтку Девы Марии. Давайте все вместе поприветствуем Джимми и его дар!
Кюре первым принялся аплодировать, его тут же поддержали прихожане – все дружно поднялись, развернувшись ко входу, откуда сначала раздалась отчаянная реплика: «О господи, где же Моша?!» и следом появился взволнованный Джимми в белоснежной рубашке с черным резным коробом из эбонита в слегка трясущихся руках. Спотыкаясь от волнения, Джимми прошел по проходу до самого алтаря с отечески улыбающимся кюре и, кажется, чудом не рухнул к его ногам, потеряв сознание от всех своих, святых или не святых, эмоций.
Разумеется, в последний момент парень постарался взять себя в руки. Он глубоко вздохнул, поставил у ног кюре свой дивный короб, после чего смятым платком утер пот со лба.
– Отец мой, я дарю это вам… Храму. Всем! – казалось, от волнения у него пересохло в горле, и он никак не мог вспомнить заранее заготовленные слова для столь торжественного момента. – Вот! От всей души.
Кюре Дино пришел ему на помощь: подхватив короб, он торжественно водрузил его на специально поставленный тут же столик, после чего спустился к Джимми и обнял его, троекратно расцеловав.
– Спасибо, дорогой Джимми! Господь не забудет тебя. Давай с тобой вместе достанем чудесную статуэтку Девы Марии и покажем ее нашим братьям и сестрам. Ну, смелее, Джимми, открывай короб!
Они по-братски поднялись на возвышение и приблизились к столику. Бедняга Джимми, судя по всему, вновь ощутил невероятное волнение: его руки затряслись, точно у столетнего немощного старца, и потому он довольно долго не мог поднять крышку своего ларца и извлечь статуэтку. В конце концов эти простые действия проделал за него кюре, осторожно достав и высоко подняв прямо над своей головой тонкую статуэтку Черной Мари.
– Мария! – разом выдохнули все прихожане.
Божественное имя, казалось, наполнило собою все пространство храма, отозвавшись многократным эхом.
И почти тут же раздался отчаянный голос творца черной богини:
– О боже мой! Это не Мария! Не моя!
Надо было видеть в тот момент бедного Джимми: он подскочил к кюре, снизу вверх глядя на высоко поднятую статуэтку, и вся его фигура в буквальном смысле сотрясалась едва ли не в конвульсиях. Он сжимал и разжимал руки, раскачиваясь на месте точно в некоем ритуальном танце.
